Кстати, как там Вариам? Он сидел, привалившись к дереву, и наблюдал за побоищем, в котором и сам принимал участие.

Вторая конструкция куда-то сгинула. Анна одиноко стояла посреди полянки.

– Ложись! – крикнул я, устремляясь к ней и занося меч для рубящего удара.

Анна тотчас распласталась на земле, и в этот момент вторая конструкция возникла в нескольких дюймах от девушки. Я начал наносить удар и ощутил, как магия огня Вариама раскалила лезвие до адской температуры. Клинок озарился белым свечением, обдавая мне руку жаром, и вошел конструкции в гортань как нож в масло. Воспламенившись, конструкция разлетелась на части, а меч по инерции с шипением вонзился в землю.

Стало очень тихо. Свечение магии огня Вариама мигнуло и погасло, и единственным источником света остались тлеющие останки двух конструкций. Пощупав обожженную руку, я с восхищением посмотрел на Вариама.

– Ого!

– Оно мертвое, да? – Вариам бессильно откинулся на ствол рябины, вид у парня был измученный. – Анна, ты цела?

Девушка кивнула.

– Дай я взгляну на тебя.

– Сначала нам нужно выбраться отсюда, – возразил я. – Залатаешь нас позже.

Сирен еще не было слышно, но после той заварушки, которую мы устроили на автостраде, полиция не заставит долго себя ждать.

Ни Анна, ни Вариам не возражали. Мы кое-как добрались до «Ягуара», усадили Вариама и уехали.

А потом у меня зазвонил мобильник.

– Привет, Лона, – устало произнес я.

Наконец дали о себе знать последствия схватки, и мне внезапно стало трудно говорить.

– Послушай! – возбужденно воскликнула Лона. – Я давно пытаюсь до тебя дозвониться!

– Извини. У нас тут были некие сложности…

– Я победила на дуэли!

– Вот и молодец. – Над головой промелькнул указатель, и я подал сигнал, перестраиваясь в левый ряд, чтобы свернуть с автострады на шоссе, ведущее на север в Фаунтин-Рич. – Встречай нас перед домом через полчаса. У нас тоже есть кое-какие новости.

Прошел час.

Анна, Вариам, Лона, Зонд и я сидели на поляне. Фаунтин-Рич был скрыт от нас лесистым пологим холмом. Ночная температура была всего на несколько градусов выше точки замерзания, но мы развели костер, который образовал пузырь теплого воздуха, сдерживающий холод. Мы вчетвером устроились вокруг огня, Лона расположилась чуть поодаль. Лес оставался темным и безмолвным, тишину нарушал лишь шорох ветра в ветвях.

Перед тем как отправиться сюда, мы встретились на лужайке перед Фаунтин-Рич. Зонд прибыл последним, поскольку ему пришлось добираться сюда из Лондона, и как только он появился, мы скрылись. От моих ожогов не осталось и следа, Анна залечила их вместе со сломанной ногой Вариама так хорошо, что я даже не мог сказать, где именно обжегся.

Ребята молча уставились на меня. Я привел их на поляну, и все ждали моей «командирской речи».

– Анна, – произнес я, – прежде чем мы начнем – мы здесь одни?

Анна кивнула. Она сидела на чахлой траве, подобрав колени и обхватив их руками.

– Да.

– Как ты определила? – полюбопытствовала Лона.

– Я их чувствую.

– Кого?

– Людей, – промолвила Анна. – Их тела, самочувствие…

– Правда? – спросила Лона.

Анна улыбнулась.

– У тебя ссадина на левом колене, полученная два часа назад, при падении во время поединка с Екатериной. И ты чуть потянула связку.

Широко раскрыв глаза, Лона провела рукой по ноге.

– Нам можно не опасаться того, что к нам незаметно подкрадутся, – подытожил я.

– Кто конкретно тебя достает? – поинтересовался Зонд.

Он снял теплую куртку, в которой приехал, и уселся на ней.

– Пусть сперва Анна расскажет нам, что ей удалось выведать у Хобсона, – предложил я.

Анна достала блокнот и принялась просматривать записи, сделанные во время беседы, а я украдкой изучал ее. Отблески языков пламени бросали косые отблески на темные волосы, но лицо Анны оставалось в тени.

Внешне девушка никак не походила на человека, на чью жизнь будут покушаться. Однако кто-то пытался ее убить, причем второй раз за четыре дня, и я не знал почему. Обычно маг подвергается нападению, поскольку представляет для кого-то угрозу, но Анна казалась мне совершенно безобидной ученицей. Несомненно, я упустил какую-то важную деталь…

– По словам Хобсона, он работал на семью Обюшонов, которая жила в Фаунтин-Рич, – негромко начала Анна. – Хобсон прямо мне не сказал, что они были магами, но кое-что он в этих делах смыслит. Достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов.

Хозяина имения звали Витус Обюшон. Тогда ему было уже за семьдесят, и он очень беспокоился за свое здоровье. Витус Обюшон часто испытывал недомогание и постоянно принимал разных врачей в стенах особняка. А еще он имел привычку запираться в своих личных покоях. Жена его давно умерла, и у Витуса остался лишь его единственный сын. У Хобсона сложилось впечатление, что Витус был изобретатель, но… – Анна сделала многозначительную паузу. – В общем, я почти убеждена в том, что Витус занимался исследованиями в области магии. Так или иначе, годы шли. Витус не слишком преуспел в своих экспериментах и стал настоящим затворником.

Но неожиданно все переменилось. В один прекрасный день Витус вышел из своих покоев и приказал снести особняк. Он сохранил центральные помещения и подвалы, но оба крыла были разрушены. А затем дом начали отстраивать заново. Витус сам подготовил чертежи и каждый день проверял, как продвигается строительство. Тех подрядчиков, которые его не устраивали, он прогонял. Никто не мог понять, чего он добивается. В Фаунтин-Рич был летний домик с лабиринтом из живой изгороди вокруг него: Витус велел его разрушить, чтобы на его месте и возвели главное здание.

В моей голове забрезжило смутное воспоминание.

– Перестройка Фаунтин-Рич длилась два года, – говорила Анна. – Когда все работы были закончены, Витус внимательно осмотрел Фаунтин-Рич снаружи, потом поднялся на крыльцо, переступил порог здания… и скрылся внутри. Хобсон утверждает, что с того самого дня Витус уже никогда не покидал особняк. Но вести себя он стал по-другому. Прежде Фаунтин-Рич был, так сказать, запретной территорией, но теперь Витус стал приглашать группы и устраивать им экскурсии по дому. Он написал в администрацию графства и местные турагентства, что отныне Фаунтин-Рич открыт для широкой публики.

Это продолжалось довольно долго, но потом возникли новые проблемы. Иногда Хобсон и другие слуги слышали, как Витус бурно спорит со своим сыном. Они всегда не очень-то ладили между собой, а когда Витус постарел, отношения стали совсем напряженными. И в Фаунтин-Рич прекратили приезжать гости.