– Когда ты виделась с епископом, Аделаида?

– Вчера в замке Вик, сеньора. Монсеньор Эброин приказал удвоить охрану монастыря. Теперь в замке будут постоянно находиться пятьсот мечников. И еще он сказал центенарию Гуго, что вас ждет суд, отлучение от церкви и плаха, если Карл не подпишет договор.

– А если подпишет?

– Тогда вас казнят позже, сеньора.

Юдифь подхватилась с ложа и заметалась по узкой келье, не обращая внимания на зардевшуюся аббатису. Ее охватил страх, вместе с которым вернулось желание жить и бороться и за себя, и за сына, которого после ее смерти ждет страшное будущее. Эти негодяи убьют Карла, чтобы водрузить корону на голову ничтожного Пипина. Сын Людовика Благочестивого, потомок Меровея Венделика будет гнить в земле, а на его костях восторжествует узурпатор. И неважно, кто это будет, Пипин, Лотарь или Людовик. В их жилах нет ни капли истинной царской крови, а значит, вся Европа погрузится во тьму невежества и нескончаемых усобиц. Все они самозванцы! Все! И только ее сын имеет право на власть. Это право он получил от бога вместе с кровью Меровеев, и никто, даже папа, не смеет оспаривать волю Всевышнего.

– Почему епископ назвал вас Белой Кобылицей, сеньора?

– Что?

Императрица резко обернулась и глянула прямо в испуганные глаза Аделаиды. Юдифь, прожившая в монастыре почти три месяца, без труда нашла осведомителей, готовых выдать все здешние тайны за одно ласковое слово императрицы. Слухи об Аделаиде она пропускала мимо ушей, хотя благочестивые монашки и намекали ей, что настоятельница зачастила к ней неспроста. Но теперь, глядя в испуганные и смущенные глаза аббатисы, Юдифь вдруг поняла, что далеко не все в этих слухах было наветом.

– Кто был вашей наставницей, милая моя?

– Какой наставницей? – испуганная Аделаида подхватилась с места и бросила взгляд на двери.

Юдифь схватила ее за руку и притянула к себе.

– От кого ты слышала о Белой Кобылице?

– От епископа Эброина.

– Лжешь, – зло выдохнула ей прямо в лицо Юдифь. – Мне поискать тайные знаки на твоем теле или ты покажешь мне их сама?

– Не губите меня, сеньора, умоляю вас! – Аделаида рухнула на колени и обхватила руками бедра Юдифи.

– Как звали ту, что тебя просветила?

– Сенегонда, сеньора, – тихо произнесла аббатиса. – Я была тогда совсем девочкой и не ведала, что творю.

– Именно поэтому тебя отправили в монастырь?

– Да, сеньора. И я надеюсь, что отмолила свой нечаянный грех.

– Это не грех, Аделаида, это удача, которая выпадает на долю далеко не каждой женщины. Ты поддерживаешь связь с Сенегондой?

– Мы изредка встречаемся, сеньора.

– Что тебе нужно от Белой Кобылицы?

– Удачи для своего рода и своих братьев, сеньора. Я хочу искупить свою вину перед ними.

– Ты получишь от меня то, чего так жаждешь, Аделаида. А потом ты приведешь сюда Сенегонду. Поняла?

– Да, сеньора. Я сделаю все, что вы пожелаете.

Для Юдифи эта нежданно обретенная союзница стала воистину даром небес. А ведь она думала, что все отвернулись от нее в несчастье, даже Великая Мать, которой она столь преданно служила. Но все оказалось не так, небеса вновь протягивали ей руку помощи, когда, казалось бы, все уже кончено и для нее самой, и для сына Карла.

Аделаида оказалась расторопной помощницей. Не прошло и трех дней, как Сенегонда, облаченная в одеяние послушницы, появилась в монастыре. Впрочем, разговор императрицы с кудесницей получился непростым. Им было что предъявить друг другу. Ведь это именно Сенегонда обещала Юдифи, что удача отныне будет всегда сопутствовать и ей, и ее сыну, но не прошло и нескольких месяцев, как все рухнуло. Императрица оказалась в узилище под присмотром тюремщиков, а король Карл потерял власть.

– А разве ты не своей волей разорвала связь с богами? – спокойно отозвалась Сенегонда, присаживаясь в кресло, предложенное Юдифью.

– Каким образом?

– Для того чтобы стоял мир, мало одной удачи, нужны еще мудрость и терпение. Если все годы будут урожайными, это приведет к избытку земных благ, следовательно, к оглуплению людей. Мудрость люди получают от Нуда-Велеса, следовательно, год Гвидона должен обязательно сменяться годом Нуда. Правление твоего сына Карла будет удачным только в том случае, если его наследником станет человек, рожденный под дланью Нуда-Велеса, стараниями его первых ближников. Такова была воля богов. Так зачем же ты, Юдифь, нарушила договор, заключенный с небом? Разве не твоим попустительством был убит Лихарь Урс, прямой потомок Велеса? Разве не с твоего согласия была согнана с королевского ложа Тинберга, носящая под сердцем плод божественной любви? Никому не дано обмануть богов, Юдифь, никому не удастся взять у неба больше, чем он способен унести. Никому удача не будет дарована просто так. За все в этом мире приходится платить.

– Выходит, все потеряно, Сенегонда? – спросила упавшим голосом Юдифь.

– Теперь все зависит от ярла Воислава. Нужна искупительная жертва богу Нуду-Велесу.

– И кто будет этой жертвой?

– Это будут те, кто нарушил равновесие, дарованное небом после битвы при Фонтенуа. По-моему, они заслужили свою жалкую участь.

– А ярл Воислав услышит мой зов?

– Если на то будет воля Белобога.

Раймон Рюэрг с интересом пробежал глазами послание императрицы Юдифи своему любовнику. Он так и не понял, связывало ли этих людей что-то еще, кроме греховного пристрастия к языческим культам. Во всяком случае, обратись любая женщина с таким посланием к Раймону, он бы в ответ только плечами пожал. Интересно, почему это Юдифь решила, что удача Воислава Рерика напрямую связана с удачей Карла, и с какой же стати варяг должен в это поверить? О какой новой империи идет речь в этом письме? Выходит, правы были те, кто подозревал Рерика и императрицу в подготовке мятежа. Но неужели эти люди не понимают, что язычнику в наше время уже не стать императором? А если судить по этому письму, то дочь графа Вельпона и ее любовник не собираются отрекаться от своих греховных заблуждений. Расположения языческих богов они жаждут куда больше, чем милостей Христа.

– Ты уверена, что варяг станет помогать, Юдифи? – покосился Раймон на Сенегонду, сидевшую в задумчивости на ложе.

– Уверена, – холодно ответила та.

Да будет проклят тот день, когда Раймон связался с этой женщиной. Вот уж воистину ведьма. У Сенегонды было только одно бесспорное достоинство – умение любить. В постели этой женщине не было равных, хотя расплатой за наслаждение, получаемое на ложе, вполне мог стать пропуск в ад. Рано или поздно Раймон избавится от Сенегонды, но пока она ему нужна. Нужна настолько, что он готов рискнуть если не жизнью, то душою.

Проводив Сенегонду, Раймон направился в королевский замок, но не к королю Карлу, а к Бернарду Септиманскому, который чувствовал себя здесь полным хозяином. Дабы подчеркнуть это, он занял покои, где еще недавно обитал отец Юдифи, граф Вельпон.