– Прости, – виновато бормочу я. – Нервы пошаливают…

– Ничего, – рассеянно улыбается он и гладит мою руку, отчего у меня перехватывает дыхание.

Айвен выпрямляется, будто осознав, что я чувствую, и отводит руку. Щёлкнув языком, он пришпоривает лошадь, и мы трогаемся в путь.

Следующий час мы скачем мимо кельтских деревушек и ферм, и я всё глубже погружаюсь в пучину стыда и уныния.

Я никогда не видела настоящей бедности и знаю, что тяготы, с которыми каждый день сталкиваются кельтские крестьяне, во многом вина моих сограждан. Гарднерийцы живут в прекрасных городах, наслаждаются изысканными блюдами из выращенных на плодородных полях овощей и фруктов, а здесь я вижу измученных крестьян, которые не в силах прокормить себя своим же трудом.

Я помню, что написано в учебниках о Войне миров: гарднерийские военные вытеснили кельтов с более плодородных равнин, присоединили большие территории и согнали с земель фермеров, работавших там из поколения в поколение. Я даже помню, что говорил мне Лукас о кельтах, в своё время так же мучивших фей. Однако, глядя на разорённые деревни, я всё больше склоняюсь к мысли, что пора бы нам всем найти другой, лучший путь к миру. Давно пора.

День клонится к вечеру, холодает, небо затягивают тёмные облака. Мы с Айвеном ненадолго останавливаемся у небольшой таверны, чтобы покормить лошадь и перекусить. Андрас дал нам с собой хлеба, сыра и сушёных фруктов, и я с благодарностью достаю всё это из седельных сумок, пока Айвен привязывает кобылу к столбу.

Вокруг снуют по своим делам путники, их лошади выдувают из ноздрей облачка пара.

Когда Айвен задаёт кобыле овса, с другой стороны немощёной улицы его вдруг окликает пожилой широкоплечий мужчина. Его снежно-белая борода топорщится из-под толстого шарфа, а добрые карие глаза сияют от радости.

Когда мужчина подходит ближе, Айвен шагает ему навстречу.

– Айвен, мальчик мой! – в восторге восклицает тот и крепко стискивает Айвену руку. – Дай-ка посмотреть на тебя, парень! Давненько мы с тобой не виделись, да… А ты всё растёшь, гляди, какой стал высокий! – Он поворачивается ко мне, раскрасневшийся и улыбаясь во весь рот. – А кто это тут с тобой? Подруга? – подмигивает белобородый Айвену. – И что-то не похожа на мисс Айрис, как я погляжу.

– Нет, – спокойно отвечает Айвен. – Это Рен. Рен, познакомься, это Финнеас Таррин, давний друг моей семьи.

Как странно слышать, что Айвен называет меня «Рен». Так говорят только братья и Гарет, однако я быстро разгадываю хитрый план Айвена. Имя вроде и не настоящее, но легко запоминающееся.

– А, теперь у тебя Рен в подругах? – шутливо подначивает Айвена Финнеас.

– Да не было у нас с Айрис ничего, – всё так же спокойно отвечает Айвен.

– Сам виноват, не дал девчонке ни единого шанса! – хмыкает Финнеас, хлопая Айвена по спине. – Всё увиливаешь! Бедняжка мисс Айрис. Ну ладно, дело молодое. У этой глазки-то хорошие, красивые. – Старик склоняется к Айвену, будто собираясь открыть ему страшную тайну. – Ты смотри, мисс Рен-то не упусти.

– Не упущу.

Обещание Айвена одновременно удивляет меня и пугает.

– Ты же не хочешь закончить свои дни, как я, старым отшельником, – хитро улыбается Финнеас. Его взгляд на мгновение становится тоскливым. – Уж ровно два года и двенадцать дней, как померла моя хозяйка. Да и я скоро за ней, если вмешаются гарднерийцы. Все мы туда отправимся, это уж точно. Нам с их магами да драконами не тягаться. Ну да всё едино. Уж помирать, так в бою, вот что я скажу.

Подмигнув Айвену, Финнеас обнимает меня одной рукой за плечи.

– Ты уж осторожней с этим парнем-то, милая. Он с опасными личностями знается. Все они революционеры, как пить дать. Пока-то в пекло не лезет в этом своём университете. – Финнеас притворно-неодобрительно оглядывается на Айвена. – Всё учится, учится, забудет, как сражаться. Да и ладно. Не будем пугать твою милую гостью. Она тихая пташка.

– Рен ни во что такое не вмешивается, – серьёзно сообщает Финнеасу Айвен, и мне стоит недюжинных усилий сдержать рвущийся наружу смех.

– Так пусть и от тебя подальше держится, – посмеивается в бороду Финнеас.

– Хороший совет, старина, – с задумчивыми нотками в голосе кивает Айвен.

Финнеас пристально вглядывается в старого знакомого, как будто не понимая смысла его последних слов, а потом снова склоняется ко мне.

– Да я пошутил, мисс Рен. Айвен-то у нас парень хоть куда. Я его с колыбели знаю. Лучше милого дружка и не найти. – Ещё раз, сжав мне на прощание плечо, Финнеас похлопывает Айвена по спине. – Пойду я, да и вам пора. Ты уж присмотри за мисс Рен-то, парень.

– Присмотрю, – твёрдо обещает Айвен.

– Ну и ладненько, – кивает Финнеас, тепло оглядывая нас. – Пойду, значит. Матери-то привет от меня передай.

Когда Финнеас уходит, мы с Айвеном молча едим, и меня одолевают разные не очень-то весёлые мысли об Айвене и Айрис и о том, что сказал бы Финнеас, если бы я сняла шарф, смыла пудру и показала, что я не просто гарднерийка, а внучка самой Карниссы Гарднер.

А ещё я думаю, исподтишка поглядывая на Айвена, почему он пообещал Финнеасу не упустить меня?

– Пойду воды принесу, – говорит Айвен, вставая и стряхивая с колен крошки. – Я быстро. Ты побудь с кобылой. Лошадей тут воруют – не успеешь оглянуться.

Айвен скрывается в таверне, и я встревоженно оглядываю толпу – ещё не хватало нарваться на неприятности. Лошадей воруют – это плохо, да я и сама понимаю, что бедняки здесь готовы на всё, чтобы прокормить себя и свои семьи.

Айвен возвращается быстро, однако на лице у него застыло странное выражение, как будто он увидел призрака.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

Он отмахивается, явно охваченный тревогой.

– Услышал кое-что о гарднерийцах. Плохое. Некоторые новости узнавать… очень тяжело.

– Что произошло?

Заметно побледневший Айвен колеблется, отводя глаза.

– Просто… я знал его, – наконец произносит он, подавая мне кувшин с водой, чтобы убрать в седельную сумку. – Он пошёл против Гарднерии.

Айвен очень расстроен, и ему явно неприятен этот разговор, поэтому больше вопросов я не задаю. Он вскакивает в седло, протягивает мне руку, помогая забраться на круп, и мы выезжаем на дорогу. В Линдон.

К приёмной хирурга Клива Сорена мы подъезжаем перед закатом, солнце ещё не село, но тени уже становятся длиннее. Перед нами приземистый белёный дом, на двери табличка: «Клив Сорен. Магистр хирургии».

Айвен без особых церемоний входит в незапертую дверь. Он здесь как дома. Я осторожно следую за ним, с любопытством оглядываясь по сторонам. Первая комната заставлена книжными шкафами тёмного дерева, на полках сложены бесчисленные медицинские трактаты. Вдоль единственной стены, не занятой книгами, выстроились стулья.