– Нам больше негде переночевать.

– Тебе есть где, Айвен. Тебе я всегда рада. Но это чудовище, которое ты привёл с собой… Её я в дом не впущу. Никогда.

– Значит, нам придётся искать ночлег в другом месте. – Голос Айвена звучит решительно и твёрдо.

– Айвен, отошли её, – умоляет его мать, – у неё наверняка достаточно денег…

– Нет, недостаточно. Мы с ней работаем на одной кухне.

Мать Айвена презрительно хмыкает.

– Вот уж во что мне трудно поверить.

– Разве я когда-нибудь тебе лгал?

– Из всех девушек в университете ты выбрал себе в возлюбленные внучку Карниссы Гарднер…

Айвен горько усмехается.

– В возлюбленные? Я ведь уже объяснил, что это не так. И пожалуйста, мама, расскажи, каким это чудом я могу завести себе возлюбленную?

Эти слова заставляют её замолчать.

– Айвен… Я никогда…

– Я уже не ребёнок, – чеканит слова Айвен. – И не дурак.

– Я не могу впустить её в дом, пойми. Она несёт опасность всем нам.

– Тогда я ухожу. Эллорен ждёт меня, на улице холодно, и ей опасно оставаться одной.

– Опасно? О чём ты?

Айвен долго не решается ответить.

– За ней охотится икарит.

– Тот самый икарит, – с горьким сарказмом повторяет его мать. – Что ж, – язвительно добавляет она, – надеюсь, икарит её найдёт.

Что-то с глухим стуком падает на пол, потом к двери приближаются шаги.

– Айвен… подожди! – кричит его мать.

Я спрыгиваю с крыльца за секунду до того, как дверь распахивается и на пороге показывается Айвен. Его глаза пылают от ярости. Захлопнув дверь, он быстро подходит ко мне и ведёт за руку обратно к стойлу. Он идёт так быстро, что я едва успеваю переставлять ноги.

В амбаре я молча смотрю, как он отвязывает нашу лошадь, двигаясь резко и напряжённо, и как животные тревожно отзываются на его мрачное настроение.

Мы уходим от дома пешком, Айвен ведёт лошадь на поводу.

– Что будем делать? – спрашиваю я.

Дом постепенно пропадает вдали. Вокруг темно и очень холодно. Денег у меня с собой совсем мало, и, судя по тому, что Клив сказал об Айвене – он посылает домой всё, что зарабатывает, – подозреваю, что и у моего спутника в карманах гуляет ветер.

– Где будем ночевать?

Он отвечает не сразу, и я слышу, как он бессильно скрипит зубами, глядя прямо перед собой. Наконец он останавливается, упирается свободной рукой в бок и расстроенно смотрит под ноги, прежде чем поднять на меня глаза.

– Прости меня, Эллорен.

– Ты ни в чём не виноват.

– Я думал… – Слова пропадают в тяжёлом вздохе. Взмахом руки Айвен показывает куда-то вперёд. – Там есть таверна. Примерно полчаса верхом на восток. Не самое шикарное местечко, но комнату на ночь мы там найдём.

– Сколько за две комнаты? – спрашивает Айвен трактирщика, пока я нервно оглядываюсь.

Пожалуй, Айвен точно подметил – этот трактир далеко не самое шикарное местечко. Это убогая дыра. В небольшой таверне прохлаждается кучка кельтов, большинство из них пьяны. Когда мы входим, некоторые бесстыдно пялятся на меня, будто пытаясь рассмотреть мои формы под зимней накидкой.

С первого взгляда ясно: кроме меня, девушек здесь нет. Есть одна хмурая женщина, которая бросает на меня всего один гневный взгляд и отправляется дальше разносить кружки с напитками и собирать грязную посуду, разбросанную нерадивыми гостями.

Я безотчётно придвигаюсь поближе к Айвену, беру его под руку, и он прижимает меня к себе локтем. В воздухе густо висит кислый запах застарелого трубочного табака, смешанный с винными парами, от которого свербит в горле.

Пожилой неприветливый трактирщик задумчиво рассматривает Айвена.

– Сорок гильдеров за ночь.

– Сорок гильдеров? – недоверчиво переспрашивает Айвен.

Нас наверняка обманывают. Но уже поздно, на улице холодно, а до другой гостиницы слишком далеко.

– Да, – рассеянно подтверждает трактирщик, перебирая какие-то мятые бумажки.

Смерив мужчину долгим взглядом, Айвен поворачивается ко мне:

– Столько у нас нет.

Я тихонько сжимаю руку Айвена. Трактирщик, прищурившись, подозрительно меня разглядывает. Не обращая на него внимания, я дёргаю Айвена за рукав.

– Мы можем переночевать в одной комнате, – предлагаю я, зная, что на моих щеках уже расцветает предательский румянец, как я ни стараюсь притворяться равнодушной.

– Вот оно как, – подмигивает трактирщик. – Соглашайся, парень. Девушка-то не против.

Айвен обжигает трактирщика яростным взглядом зелёных глаз, оскорблённый сальным намёком в мой адрес. Тот слегка вздрагивает и опускает голову, возвращаясь к бумагам.

– Договорились. – Айвен пододвигает трактирщику двадцать гильдеров.

– Огонь разведёте сами, – сообщает хозяин, хватая монеты. – А за сухие дрова – ещё десять гильдеров, – жадно сверкая глазами, добавляет он.

– Десять гильдеров за дрова? – притворно-безучастно повторяет Айвен, и мышцы его шеи с каждой минутой напрягаются всё сильнее.

– Уж такой холод сегодня, – самодовольно качает головой трактирщик.

Он явно наслаждается своей властью.

Айвен поворачивается ко мне, и я беспомощно пожимаю плечами. Денег на дрова у нас нет.

– Ладно, обойдёмся, – ледяным тоном сообщает Айвен.

– И правильно. – Трактирщик оглядывает меня с ног до головы и с откровенной завистью бросает взгляд на Айвена. – Эта крошка тебя согреет, не сомневайся.

И трактирщик хохочет над собственной шуткой, кашляя и выставляя напоказ кривые прокуренные зубы.

Айвен быстрее молнии перегибается через стойку, хватает хозяина за ворот рубахи и тянет к себе. Я отшатываюсь, а посетители одновременно умолкают.

– Извинись, – спокойно требует Айвен.

– Простите, мисс, – выдавливает полузадушенный трактирщик.

Айвен отшвыривает его обратно за стойку, и мужчина едва не валится с ног. Боязливо поглядывая на Айвена, он вскоре протягивает нам ключ.

– Комната в конце коридора, – хрипло говорит он, – слева.

Айвен молча выхватывает ключ, берёт меня за руку, и мы уходим.

Комната нам досталась маленькая и холодная с обшарпанной кроватью посередине, накрытой потрёпанным шерстяным одеялом. На столике у окна, от которого тянет холодом, стоит тусклый фонарь, пол у остывшего камина испачкан золой.

Холод понемногу пробирается под накидку, и я обхватываю себя руками за плечи, чтобы согреться. Айвен закрывает дверь и застывает, не зная, что делать дальше.