– Обо мне?

– Да, – подтвердила Мэдисон и хихикнула. – Обещаю, в следующий раз мы будем вести себя прилично. Эллиотт надеялся, что ты поедешь со мной на игру. Его мама не сможет уйти с работы, тетя и дядя тоже не смогут приехать, так что…

– О, – сказала я. Мне не пришло в голову, что никто не приедет поболеть за Эллиотта, а ведь ему нужно будет играть против своих старых товарищей по команде из Юкона. Ему придется нелегко, и кто-то должен его поддержать. – О, черт, – простонала я, хватаясь за лоб. – В эту пятницу будет шестнадцатое ноября.

– Да? – сказала Мэдисон, взмахивая длинными ресницами.

Я закрыла глаза рукой и застонала.

– Это день рождения Эллиотта. Я ужасный человек. Не удивительно, что он так огорчился.

– Ты права! Ты должна поехать, просто обязана.

Я кивнула.

– Это не твое место! – рявкнула Минка.

Мэдисон подняла голову и немедленно напряглась.

– Тебе что, пять лет? Не можешь подождать пять секунд, пока я закончу разговор со своей подругой?

Минка уставилась на меня.

– С твоей подругой? – недоверчиво переспросила она.

Мэдисон встала и с вызовом посмотрела Минке в глаза.

– Да, и что с того?

Минка села, напоследок метнула на меня пронзительный взгляд, потом ссутулилась на стуле. Мне хотелось с размаху хлопнуть Мэдисон по ладони, но я ограничилась широкой улыбкой. В ответ она подмигнула мне и пошла к своему месту в последнем ряду.

– Пожалуйста, откройте свои учебники на странице сто семьдесят три, – сказал мистер Саймонс. – Сегодня вечером на сайте появится методичка для теста, который будет у нас в пятницу. Не забудьте сдать доклады по мышечной атрофии в понедельник.

Помимо доклада для мистера Саймонса мне еще нужно было сделать домашнее задание по трем предметам, выполнить работу в гостинице и съездить на матч. Я сомневалась, что справлюсь со всем этим, но Эллиотту требовалась моя поддержка.

Я обернулась, посмотрела на Мэдисон, подождала, пока та заметит мой взгляд, и, подняв вверх большой палец, одними губами произнесла: «Я еду». Мэдисон беззвучно захлопала в ладоши, а я снова повернулась к доске, улыбаясь против воли. Трудно будет балансировать между новыми друзьями и сохранением секрета гостиницы на Джунипер-стрит, однако впервые мне казалось, что это возможно.

Скрипнув тормозами, «Крайслер» остановился перед домом Кэлхунов. Кэтрин сидела рядом со мной на сиденье-скамье, держала меня за руку и выглядела очень довольной. Большинство подростков испытывают стресс в последний год учебы в школе из-за огромного количества тестов, экзаменов, подготовки к поступлению в университет, однако Кэтрин мучило что-то другое, более мрачное. Мне хотелось одного: спасти ее или хотя бы облегчить ее жизнь. Но Кэтрин упорно отталкивала меня и держала на расстоянии. Она уже очень долго боролась со своими бедами в одиночку, и я подозревал, что она просто не умеет просить о помощи.

И все же я должен был попробовать.

– Хочу тебя предупредить: в эти выходные состоится твой второй урок вождения, – сказал я, сжимая руку Кэтрин.

Уголки ее губ поползли вверх.

– Правда?

– Через несколько месяцев тебе исполняется восемнадцать, а ты за всю жизнь всего раз сидела за рулем.

Кэтрин повернула голову и посмотрела на «Бьюик» своего отца. Автомобиль стоял возле дома, на том же месте, где я видел его в день смерти мистера Кэлхуна. Два года вокруг машины вырастала, а потом засыхала трава, два колеса были спущены.

– Не понимаю, почему ты так настойчиво пытаешься усадить меня за руль. У меня даже машины нет, – заметила Кэтрин.

– Я подумал, мы могли бы вести машину по очереди, когда будем путешествовать. Для поездки достаточно одного автомобиля.

– Путешествовать?

– После окончания школы. Забыла? Мы говорили об этом перед твоим первым уроком вождения. Мне казалось, мы пришли к соглашению? Договорились вместе посмотреть мир?

Мне стало не по себе из-за того, что приходится ей об этом напоминать.

– Знаю, но ведь ты, наверное, пойдешь учиться в университет и надолго исчезнешь из моей жизни вместе с твоим фотоаппаратом.

Я указал себе за спину, Кэтрин обернулась и посмотрела на заднее сиденье, на котором лежал упакованный в сумку фотоаппарат.

– Ты все еще фотографируешь? – спросила она.

– Еще как.

– То есть ты теперь ниндзя-папарацци? Это немного жутко.

– Я фотографирую не только тебя, но еще и окружающий мир. С перевесом в сторону мира, – сказал я и самодовольно улыбнулся.

– Например?

– Футбольные тренировки, ребят в автобусе, листья, деревья, насекомых, пустые скамьи, стряпню моей тети. Все, что попадается на глаза.

– Рада слышать, что ты следишь не только за мной.

– Просто ты – мой любимый объект.

– Может, ты и в университете будешь делать снимки? Конечно, ты еще не гениальный фотограф, но если тебе настолько нравится это занятие, не следует его бросать.

Я перестал улыбаться. Кто знает, поступлю я в университет или нет?

– Тренер говорит, на игре в Юконе будут наблюдатели. Вся команда злится, что я ушел, так что честно играть не станут. И именно на этот матч придут наблюдатели.

– Я уже сказала Мэдди, что поеду вместе с ней.

Я вгляделся в ее глаза, думая, что она шутит.

– Ты меня разыгрываешь?

– Конечно, нет! Я бы ни за что не поступила так с тобой.

С моих плеч будто сняли огромный, тяжкий груз. Моя бывшая команда неизбежно устроит мне настоящий ад на поле, и Кэтрин ничего не могла с этим поделать, но я буду знать, что она рядом, подбадривает меня, и это знание поможет мне продержаться.

– Ты действительно поедешь вместе с Мэдди? Ты знаешь, что мои тетя и дядя не могут поехать?

– Мэдди упомянула об этом.

– Итак, ты приедешь.

– Это же твой день рождения. Я еду.

Мои губы сами собой растянулись в широкой улыбке.

– Ты запомнила?

– Ты – Скорпион. Я – Водолей. Это значит, что мы совершенно друг другу не подходим. Уверена, я хорошо запомнила все то лето, но этот факт особенно сильно врезался в память.

Я с благоговением смотрел на нее, качая головой, а затем сжал ее лицо в ладонях и мягко поцеловал в губы. Наклонился и коснулся лбом ее лба. Она должна любить меня. Должна. Я закрыл глаза.

– Пообещай мне кое-что.

– Что именно? – спросила она.