— А где вы договорились встретиться?

— Есть такой маленький магазинчик. Кондитерский, а в нем кафешка. Пирожные — пальчики оближешь! И кофе настоящий. Ниночка же сластена. Да я вам сейчас нарисую, где он находится. Вы ведь проверить захотите?

— Захотим. Рисуйте.

Никита рисовал, а следователь меж тем рассуждал вслух:

— Странно получается: вы опаздываете на свидание, ваша девушка садится в машину вашей же невесты, они вместе ужинают, потом выходят из ресторана, вновь садятся в машину, и девушка исчезает. А Вера Александровна как относится к тому, что одновременно вы встречаетесь с другой женщиной?

— С Ниночкой мы встречаемся… Встречались уже давно. Когда я принял решение жениться на Вере, то естественно захотел с ней порвать. И в субботу мы как раз должны были поставить точку в наших отношениях.

— Ну хорошо. С этим понятно. Мама Нины Сергеевны, кандидат медицинских наук, между прочим, говорит, что ее дочь увлекалась фармакологией.

— Ну и что?

— Составляла различного рода лекарственные препараты. Вы не пользовались ее услугами?

— Я здоровый человек. Разве не видно?

— Значит, никаких лекарств Нине Сергеевне не заказывали?

— Нет.

— Распишитесь, пожалуйста.

— Пожалуйста. — Он чиркнул ручкой в указанном месте. — Еще какие вопросы?

— Насчет вашего алиби.

— Ах, да! Девушка, с которой я провел ночь, уехала на юг. Будет через неделю.

— Еще одна девушка, — грустно сказал следователь. — Не многовато ли будет, Никита? Или это тоже в духе времени?

— Тогда у меня не было никаких обязательств перед Верой.

— А вот мне известен тот факт, что заявление вы подали… Да когда же? — Зашелестел бумагами: — Примерно за неделю до того, как был убит ваш кредитор. А? Или заявление в ЗАГС — это еще не обязательство?

(«Ну спасибо тебе, Вера!»)

— Та ночь с Надей… Словом, это был мальчишник, — усмехнулся он. — Прощание с холостяцкой жизнью.

— И сколько было на нем мальчишек?

— Я один.

— Это тоже в духе времени?

— Точно.

— Значит, теперь будем ждать эту вашу Надю. Распишитесь-ка здесь, Никита Борисович.

— Как? Еще?!

— Но вас же так трудно заполучить! Пользуюсь моментом.

— А что это?

— Подписка о невыезде.

— Меня в чем-то подозревают?

— А показания продавщицы? Уже забыли?

— Нет, не забыл, — напрягся он. Еще эта продавщица!

— Конечно, одних показаний гражданки Ивановой мало. Вот если бы у нас были показания гражданки Кулаковой и этой вашей Нади, то вы бы из подозреваемого превратились в подследственного. И вас взяли бы под стражу. Или не превратились.

— Пожалуйста, — он пододвинул следователю листок, в котором только что расписался.

— А вот у вас подпись не генеральская, — задумчиво сказал Чугунов.

— Ефрейторская?

— Звание ей вообще трудно присвоить. Потому как сразу видно, что вы человек свободный. То есть свободолюбивый. Не служака.

— Разгильдяй, одним словом.

— Ничего, Вера Александровна сделает из вас человека.— («Утешил, называется!»)— Ну ступайте, счастливец. Молодожен!

— Пока еще нет. Но в следующий раз…

— Думаете, что до свадьбы мы с вами больше не встретимся?

— Очень на это надеюсь.

— Ха-ха! Развеселили вы меня с утра! Ну всего хорошего!

Он выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Свобода. Сколько еще удастся так продержаться? Может быть, до пятницы его никто не побеспокоит?

До пятницы никто не побеспокоил

чему Вера была несказанно рада. Ей не хотелось прийти на вечеринку в честь собственного бракосочетания с испорченным настроением. Но повезло. И верная Соня постаралась: все было организованно на высшем уровне. Столы ломились от холодных закусок и бутылок со спиртным, сотрудники делали вид, что искренне рады за свою новую начальницу. Что на самом деле было у них на душе, Веру Александровну Алмазову волновало мало. В ее столе уже лежал список тех, кого она собиралась в ближайшее время уволить. А в идеале было бы сменить коллектив полностью.

Но пока она им всем улыбалась и раздавала похвалы направо и налево. Кто сказал, что она мегера?

— Вера Александровна! Замечательно выглядите!

— Ой, как вам идет этот костюм!

— Ваш жених просто красавец! — На эту взглянула повнимательнее. Уволить в первую очередь! Нечего пялиться на ее собственность.

— Вера, замечательно выглядишь! Костюм тебе идет. — А это уже он, новоиспеченный директор магазина и жених генерального директора Веры Александровны Алмазовой. Хорош! Но по такому случаю мог бы сказать что-нибудь оригинальное, а не очередную банальность. — Поедем сегодня к тебе?

Это уже лучше. Вера кивнула:

— Хорошо. А твои родители приехали, наконец?

— Завтра. Я знаю, что ты хотела, как можно дольше оттянуть радостный миг встречи.

— Ну что? Ждем только Марго?— спросила она своего жениха.

— Королева опаздывает. Должность такая.

Сотрудники давно уже косились на ломившиеся от еды столы. Когда же? Ох, и тяжела была неделя, да и сегодня пришлось работать допоздна! Вера Александровна даже по случаю торжества в свою честь не делает поблажек. А кушать-то как хочется!

Наконец в зал влетела Соня:

— Прибыла!

— Ну слава Богу! — всеобщий вздох облегчения.

И в зал вплыла Марго в вечернем туалете. С белоснежной меховой накидкой на обнаженных плечах. На белой шее переливается бриллиантовое колье. Ох, и баловал покойник свою дорогую женушку! Ох, и баловал!

Получив отмашку, сотрудники кидаются к столу. Занимают места согласно регламенту. Разумеется, что Марго сажают на почетное место. По правую руку Вера Александровна Алмазова, то есть невеста, по левую — ее жених.

— Ну, слово хозяйке?

— Хозяйке торжества, — улыбается Марго Вере. Она поднимается со своего места:

— Предлагаю открыть шампанское и наполнить бокалы.

Тронная речь Веры, в которой кратко излагается, как они с Никитой дошли до жизни такой, звучит в полной тишине. Вера говорит сухо и четко. Зато на предложение выпить наконец шампанского, звучит дружное «ура»! Ну все, понеслась!

Поначалу голодная Вера, во рту у которой с утра не было ни крошки, слегка захмелела. От бокала шампанского все поплыло перед глазами. Никита сидит по левую сторону от Марго. Ближе к сердцу. Показалось или нет, что жених ласково сжимает руку хозяйки фирмы? Ослепительно сверкает бриллиантовое кольцо на пальце у Марго. Вера невольно сжимает ладонями виски. У нее в ушах снова звон разбившейся вазы.