16 декабря обстановка на участке XLVIII танкового корпуса была все еще не ясна. Русская 5-я танковая армия приостановила свои атаки наших позиций вдоль течения Чира. Представлялось возможным, что она готовится форсировать Дон, чтобы встретиться с армией Гота. Воздушная разведка была невозможна – уже несколько дней стояла нелетная погода. Но все стало ясно 17 декабря, когда 11-я танковая дивизия изготовилась к броску через Дон, русские мощной атакой прорвали позиции 336-й дивизии примерно в 6 милях севернее Нижне-Чирской. Ничего не оставалось делать, кроме как бросить в бой 11-ю танковую дивизию, которая и оттеснила русских обратно к реке. 18 декабря 11-я танковая дивизия продолжала вести бои, стремясь уничтожить занимаемый русскими плацдарм на реке Чир. Ей, безусловно, удалось бы сделать это, если бы не пришло донесение об еще одном наступлении русских с плацдарма у Нижне– Калиновки. Там моторизованный корпус прорвал нашу оборону на широком фронте, подавив сопротивление Alar– meinheiten. Генералу фон Кнобельсдорфу пришлось перебросить 11-ю танковую дивизию для ликвидации прорыва, хотя Бальк возражал, считая, что сначала следует уничтожить противника в полосе 336-й дивизии.

Генерал Бальк решил выступать немедленно, совершить ночной марш-бросок и неожиданно ударить по противнику на рассвете. С этой целью 110-й мотопехотный полк должен был держать русских с фронта, 15-й танковый полк – атаковать их восточный фланг, а 111-й мотопехотный полк, бывший в резерве, идти за 15-м полком для прикрытия нашего правого фланга.

К 5.00 19 декабря все войска заняли исходные позиции. Когда рассвело, передовые подразделения 15-го танкового полка увидели мощную танковую группу русских, в боевом порядке двигающуюся в южном направлении. Поскольку наши танки смогли скрытно подойти к неприятелю, то все 25 машин 15-го полка пристроились в хвост танкам русских и до того, как те поняли, что произошло, подбили 42 боевые машины противника. Господствовавшая над местностью высота 148,8 была захвачена. По другую сторону этой высоты мы увидели еще одну танковую колонну, двигавшуюся в том же направлении, что и первая. И снова немецкие танки, которыми превосходно командовал капитан Лестман, атаковали русских с тыла и, не дав им опомниться, уничтожили их. Таким образом, 25 немецких танков за столь короткое время уничтожили 65 боевых машин русских, не потеряв при этом ни одной своей. Наступление русских было сорвано. Их оставшиеся части бежали, не оказав сколько-нибудь серьезного сопротивления.

Вечером 19 декабря 3-я механизированная бригада противника произвела разведку боем в районе левого фланга 11-й танковой дивизии и захватила позиции 1-го батальона 110-го мотострелкового полка. Но вскоре 15-й танковый полк восстановил положение.

20 декабря 11-я танковая дивизия возобновила свое наступление, имея целью окончательно отбросить неприятеля за Чир. Наступление дивизии развивалось успешно, но к вечеру русские нанесли мощный удар по ее правому флангу и зашли в тыл 111-му мотострелковому полку. Положение было восстановлено танковым полком; на поле боя осталось 10 подбитых русских танков.

Из-за этого мощного удара русских генерал Бальк решил 21 декабря перейти к обороне и отдал приказ своим полкам с наступлением темноты перегруппироваться. В 2 часа ночи оба мотострелковых полка доложили, что их позиции прорваны. Стояло полнолуние, и при ярком свете луны русские танки и пехота ударили по нашим частям в тот момент, когда те были заняты перегруппировкой. 15-й танковый полк сразу же перешел в контратаку, а вскоре пришли обнадеживающие донесения и от мотострелков. Бальк бросил мотоциклетный батальон в контратаку на стыке 110-го и 111-го мотострелковых полков, где, как представлялось, наступали главные силы русских. Когда рассвело, стало понятно, что 11-й танковой дивизии удалось добиться в этом бою большого успеха – перед нашими позициями лежали сотни вражеских тел. Но и наши потери также были велики.

22 декабря на фронте XLVIII танкового корпуса все было спокойно; тяжелые оборонительные бои на рубеже реки Чир фактически закончились. Но разгром 8-й итальянской армии создал огромную брешь на нашем левом фланге, в которую устремилась 1-я гвардейская армия русских. 22 декабря наш корпус получил приказ оставить рубеж Чира и вместе с 11-й танковой дивизией передвинуться в район Тацинской, в 90 милях севернее. Если бы мы этого не сделали в срочном порядке, ничто не могло бы спасти Ростов.

Прежде чем завершить описание боев на Чире, я обязан воздать должное генералу Бальку, прирожденному командиру-танкисту. В ходе всех боев его танковая дивизия действовала как «пожарная команда»; находясь позади двух пехотных дивизий, она ликвидировала опасные прорывы русских один за другим. Когда пехота была не в состоянии действовать на плацдармах против русских, Бальк обрушивал на неприятеля всю мощь своих танков. Его выдающиеся успехи стали результатом тесного взаимодействия двух пехотных дивизий и штаба XLVIII танкового корпуса. Бальк никогда не посылал на помощь пехоте одиночные танки, считая это и бесполезным по сути, и потерей столь необходимых машин. Тактика подобного рода позволяла ему выходить из многих опасных ситуаций и наносить серьезный урон неприятелю. За этот период в полосе XLVIII танкового корпуса было уничтожено более 700 вражеских танков.

Вот что сам Бальк пишет об этих операциях:

«11-я танковая дивизия проявила высочайший героизм и решила исход оборонительных сражений на реке Чир. Если бы на ее участке была прорвана оборона и если бы русским позволили дойти до Ростова, то судьба немецкой группы армий на Кавказе была бы предрешена. Пути ее отхода оказались бы отрезанными, и ее постигла бы участь 6-й армии под Сталинградом. Таким образом, обстановка потребовала от 11-й танковой дивизии сделать все, на что она была способна.

К счастью, после все командиры, нервы которых не выдерживали испытаний тяжелых боев, были заменены более крепкими людьми. Не осталось ни одного командира, который не был бы абсолютно надежным в этом отношении человеком.

В течение нескольких недель дивизия совершала переходы по ночам, оказываясь перед рассветом именно в том самом месте, где враг был слабее всего, и нанося удар за час до наступления русских. Такая тактика потребовала огромного напряжения, но помогала избежать многих потерь, поскольку мы всегда заставали русских врасплох. Аксиомой считалось в дивизии, что «ночные марши сохраняют жизни». Правда, однако, и то, что никто тогда и не смог бы ответить на вопрос, когда же личному составу 11-й танковой дивизии удавалось поспать.

Приказы отдавались исключительно в устной форме. Командир дивизии принимал решение о действиях следующего дня накануне вечером и отдавал необходимые приказы командирам полков уже на поле боя. Затем он возвращался к себе в штаб и обсуждал свои действия с начальником штаба XLVIII танкового корпуса. Если его план одобрялся, то полки получали по радио краткое сообщение: «Изменений нет», и все выполнялось в соответствии с ранее полученными указаниями. Если же вносились какие-либо принципиальные изменения, то командир дивизии в течение ночи посещал все свои полки и отдавал необходимые приказы, опять-таки устно. Командир дивизии находился в расположении той части, на чью долю выпадала самая трудная задача; он бывал в расположении полков по нескольку раз в день. Штаб дивизии располагался недалеко от переднего края и не менял своей дислокации в ходе боевых действий. В штабе информация собиралась и группировалась, организовывалось снабжение частей, на самые важные участки направлялись подкрепления. Связь между командиром дивизии и его штабом осуществлялась по радио; лишь в очень немногих случаях использовался телефон.