штабы и все командование 6-й армии;

штабы пяти армейских корпусов: IV, VIII, XI, XIV танкового; LI армейского и 13 пехотных дивизий: 44, 71, 76, 79, 94, 100-й егерской, 113, 295, 305, 371, 376, 389 и 397-й;

три танковые дивизии: 14, 16 и 24-я;

три моторизованные дивизии: 3, 29 и 60-я;

одна дивизия противовоздушной обороны: 9-я.

Всего 20 немецких дивизий.

Кроме того, здесь находились остатки двух румынских дивизий (1-й кавалерийской и 20-й пехотной), а также хорватский полк, тыловые части и подразделения организации Тодта. Согласно данным Генерального штаба, 24 ноября 1942 года в окружении оказалось 270 тысяч человек. Уничтожение такой массы войск было чревато изменением всего баланса сил на Восточном фронте.

Такой была армия, которую рейхсмаршал Геринг столь опрометчиво пообещал обеспечивать всем необходимым по воздуху в разгар русской зимы и в разгар ожесточенных сражений, развернувшихся на фронте протяженностью в тысячу миль. Эскадрильи транспортных самолетов «Ju-52» появились над Сталинградом, как зловещие предвестники несчастья, и к тому времени, двумя месяцами спустя, когда была подписана неизбежная капитуляция, около 500 этих самолетов стали жертвами либо погоды, либо новых скоростных русских истребителей. Несмотря на все эти жертвы – такие пагубные для люфтваффе на столь критическом этапе войны в воздухе, объем получаемых нами грузов был намного ниже того минимума, который требовался для снабжения несчастной армии Паулюса. Я уже упоминал о мрачных предчувствиях генерал-полковника фон Рихтгофена во время его посещения штаба XLVIII танкового корпуса в начале декабря. Он совершенно определенно не разделял оптимистических взглядов своего командующего. И действительно, для доставки минимума в 500 различных грузов требовалось 250 машин «Ju-52» в день. А с учетом неизбежных потерь, время на ремонт и отдых экипажей ежедневно нужно было иметь около тысячи самолетов. Таким числом самолетов мы никогда не располагали, и лишь один раз по воздуху было переброшено 300 тонн продовольствия и боеприпасов в день.

Последствия подобной ситуации для 6-й армии так описывал мой друг полковник Динглер:

«Каждую ночь мы сидели в своих землянках, прислушиваясь к рокоту моторов и пытаясь угадать, сколько немецких машин прилетит на этот раз и что они доставят нам. С самого начала снабжение продовольствием было очень плохим, но никто из нас не думал, что голод вскоре может стать постоянным кошмаром.

Нам не хватало буквально всего: не хватало хлеба, не хватало артиллерийских снарядов и, что хуже всего, не хватало горючего. Горючее означало для нас буквально все. Покуда у нас было горючее – как бы мало его ни поступало, – у нас теплилась надежда. Поскольку в окружавшей нас голой степи найти дров было невозможно, то их приходилось привозить из Сталинграда на грузовиках. Поскольку бензина было в обрез, поездки в город за дровами были сведены до абсолютного минимума, и страшно холодно было в наших землянках.

До Рождества 1942 года ежедневная порция хлеба составляла 100 граммов на человека. После Рождества порция была уменьшена до 50 граммов. Сотрудники штабов от полкового уровня и выше хлеба не получали. Остальным выдавался жидкий суп, который мы готовили на лошадиных костях. В качестве рождественского подарка командование армии разрешило зарезать 4 тысячи лошадей. Моя дивизия, будучи моторизованным соединением, лошадей не имела, поэтому страдала особенно, так как конину мы получали в строго ограниченных количествах. Пехотные части были в несколько лучшем положении, поскольку они могли забивать лошадей «нелегально».

На первом этапе окружения русские не вели активных действий против 6-й армии, поскольку у них вполне хватало других проблем. Наши войска, как могли, укрепляли свои позиции в ожидании неизбежного наступления. Несмотря на большое количество заключенных в кольцо войск, их боеспособность была угрожающе низкой. Например, 3-я моторизованная дивизия, находившаяся в районе Мариновки, имела два пехотных полка по три батальона в каждом – значительная на первый взгляд сила, если не знать, что в каждом батальоне насчитывалось только 80 человек. Это означало, что дивизия численностью в 500 пехотинцев должна была удерживать фронт в 10 миль. Артиллерийский полк из 36 орудий сохранил свой состав, но танковый батальон имел только 25 машин из положенных 60. В резерве находился лишь саперный батальон численностью 150 человек.

Нехватка горючего, разумеется, крайне отрицательно сказывалась на использовании танков. Как я уже упоминал в описании боев на реке Чир, способность танков к маневру насущно необходима при отражении атак русских. Но из-за острейшего недостатка горючего командование 6-й армии было вынуждено дважды подумать, прежде чем принять решение о переброске хотя бы одного-единственного танка. В результате этого большая часть танков располагалась сразу же за передовой для оказания поддержки пехоте. Это означало, что, когда русские прорвут нашу оборону (а они впоследствии это и сделали), наши контратаки не будут иметь необходимой силы.

Карта 32. Сталинград. Решающее сражение

Состояние погоды Динглер комментирует следующим образом: «В первые дни декабря погода была еще более или менее сносная. Позже начались обильные снегопады, а затем ударил лютый мороз. Жизнь наша превратилась в сплошной ад. Копать окопы стало невозможно, поскольку почва затвердела как камень, и любая смена позиции означала, что на новых рубежах у нас не будет ни землянок, ни траншей. Сильные снегопады ухудшали и без того плохое снабжение горючим. Грузовики вязли в снегу, буксовали и нещадно жгли бензин. Становилось все холоднее и холоднее. Температура стабильно держалась на уровне 20–30 градусов ниже нуля, что до крайности затрудняло действия авиации».

9 декабря 6-я армия была официально извещена о том, что на следующий день 4-я танковая армия намерена перейти в наступление для прорыва блокады. Всю неделю окруженные войска жили надеждой, а когда 16 декабря в кольце окружения стала слышна отдаленная канонада, все поверили, что час освобождения близок. Горячие головы из 6-й армии тут же предложили пробиваться сквозь позиции русских навстречу передовым частям Гота, но генерал Паулюс принял решение пойти на это, только когда освободители будут в 20 милях. Нехватка горючего и общая ослабленность частей ограничивали ударную мощь дивизий Паулюса, и им оставалось лишь с замиранием сердца ждать исхода боев.

В первые дни декабря три танковые, одна пехотная и три авиаполевые дивизии с Кавказа и из района Орла прибыли в распоряжение командующего 4-й танковой армией, чтобы вместе с ней участвовать в предстоящем контрнаступлении с целью прорыва кольца окружения под Сталинградом. Все они сосредоточились в районе Котельникова и были прикрыты остатками 4-й румынской армии и несколькими немецкими боевыми группами.