Подполковник встрепенулся, словно пробудившись ото сна, и сказал неожиданно приветливым тоном:

– – Ну-с, господа, давайте знакомиться. Ваших имен не спрашиваю, они тут у меня записаны, а меня зовут Иваном Ивановичем. Подполковник Пискунов, прошу, так сказать, любить и.., гм.., жаловать.

– Простите, подполковник, – очень вежливо спросил Подберезский, – а ваша фамилия пишется с мягким знаком или без?

Подберезский был сильно зол и своими глупыми вопросами хотел насолить подполковнику.

Подполковник Пивкунов спокойно пропустил этот не слишком остроумный выпад мимо ушей. "Привык, наверное, – не без злорадства подумал Комбат. – Наверняка подчиненные за глаза Писькуновым зовут.

А начальство, может, и в глаза так величает."

– Итак, – спокойно продолжал подполковник, – поговорим без протокола.

– Жаль, – опять перебил его Подберезский. – Я бы с удовольствием внес в протокол тот факт, что ваши молодчики в бронежилетах вшестером обрабатывали меня автоматными прикладами.

– Не нужно было оказывать сопротивление при задержании, – огрызнулся Пискунов.

– Они как-то не стали меня спрашивать, стану я оказывать сопротивление или не стану, – возразил Подберезекий. – Они, знаете ли, сразу перешли к делу.

– Ay меня записано, что все было наоборот, – возразил подполковник. – А что написано пером… Ну, вы сами понимаете.

– Несомненно, – сухо подтвердил Подберезский.

– Итак, поговорим без протокола, – вернулся подполковник к тому самому месту, на котором его прервали. Комбат уставился на него с неподдельным интересом. У него вдруг возникла уверенность, что подполковник Пискунов – еще тот фрукт.

– Я очень рад, – продолжал подполковник, – что досадное недоразумение благополучно разрешилось.

Приношу вам свои извинения за не совсем корректное поведение моих сотрудников. Но вы должны понять, – подполковник театральным жестом приложил ладонь к левой стороне груди, накрыв ею два ряда орденских планок, – что сейчас такое время… Разгул бандитизма, коррупции, даже, я бы сказал, терроризма… Ребята ежедневно рискуют жизнью. Тут, сами понимаете, немудрено озлобиться и иной раз слегка перегнуть палку. И потом, на момент задержания при вас не было никаких документов, да и вид у вас."

– Я ведь уже объяснял, – вскипел Подберезский, – что документы остались в машине, которую сожгли эти молодчики…

Подполковник выставил перед собой ладонь, словно пытаясь сдержать бешеный напор эмоций, исходивших от Подберезского. Борис Иванович громко зевнул.

– Минуточку, – сказал подполковник. – Я бы все-таки попросил вас не перебивать… Я же сказал, что все разъяснилось. Документы ваши в порядке, деньги целы, а что до машины… Вы уверены, что она была?

– Не понял, – сказал Подберезский. Борис Иванович склонил голову к правому плечу и поднял бровь, разглядывая подполковника Пискунова, как экзотическое насекомое. – Не понял, подполковник, – повторил Андрей. – Как это – уверен ли я? Если мои документы у вас, то там должен быть регистрационный талон, сертификат, водительское удостоверение, наконец…

– Гм, – с сомнением сказал подполковник. Он выдвинул ящик стола, порылся в нем и вынул бумажник Подберезского. Он немного покопался в бумажнике пальцем и пожал плечами. – Права действительно здесь, – сказал он. – Права, паспорт, но никаких документов на автомобиль. Ни-ка-ких. Зато у меня здесь имеется заявление от гражданина Зараева, в котором говорится, что на прошлой неделе из гаража по улице Клары Цеткин был похищен принадлежащий ему автомобиль «нива» белого цвета, госномер" В общем, тот самый автомобиль, за рулем которого на момент задержания находились вы, гражданин Подберезский.

– Ай-яй-яй, – сказал Борис Иванович. – Как же это ты, Андрюха?

Подберезский открыл рот, чтобы в десятый, наверное, раз объяснить, каким образом он очутился за рулем угнанной у гражданина Зараева «нивы», но Пискунов опередил его.

– А вы, гражданин… – он замялся, припоминая, заглянул в лежавшие перед ним бумаги и удовлетворенно кивнул, – гражданин Рублев, воздержитесь пока от реплик. До вас тоже дойдет очередь. У меня здесь целый ворох заявлений от граждан, которым вы нанесли телесные повреждения различной степени тяжести.

– А ты фрукт, Писькунов, – сказал Борис Иванович.

Подполковник снова пропустил оскорбление мимо ушей.

Лицо его оставалось бесстрастным, а голос ровным.

– Какие граждане? – встрял Подберезский, – Это же обыкновенные бандиты, и если кто-то из них потерял пару зубов, то это было сделано исключительно в целях самозащиты.

Подполковник снова поднял руку, заставляя его замолчать.

– Все это мне известно, – сказал он. – В отношении этих лиц возбуждены уголовные дела. Более того, я уполномочен выразить вам благодарность за то, что вы помогли нам обнаружить склад фальшивой ликероводочной продукции…

– Да уж, – иронически вставил Комбат, – найти его было куда как сложно.

– Тем не менее, – продолжал Пискунов так, словно его никто не прерывал, – вы совершили ряд деяний, мягко говоря, противоправного характера.

Нанесение телесных повреждений, угон автотранспорта, повреждение личного имущества граждан, нарушение правил дорожного движения и общественного порядка…

– Стоп, стоп, стоп, – остановил его Борис Иванович. – Какое еще повреждение личного имущества?

Пискунов покопался в расползающейся груде бумаг у себя на столе, вынул оттуда какой-то листок и вяло помахал им в воздухе.

– Вот здесь у меня заявление гражданки Оглодковой Марьяны Егоровны, в котором говорится, что вы повредили ворота принадлежащего ей дома по улице Пригородной, нанеся ей материальный ущерб, сумма которого в данный момент уточняется.

У Бориса Ивановича на мгновение отвисла челюсть, но он тут же взял себя в руки, откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и, сильно прищурившись, стал разглядывать Пискунова в упор.

– Позвольте-позвольте, – сказал Подберезский, – какие такие ворота? Как это мы их повредили?

Подполковник поднес заявление поближе к глазам и тоже прищурился, разбирая почерк.

– Здесь написано, – заявил он, – что вы, находясь в нетрезвом состоянии, врезались в ворота на автомобиле марки «тойота».

– Так и написано? – ухмыляясь, спросил Подберезский.

– Черным по белому, – ответил подполковник.

– Так ведь не было никакой «тойоты», – с удовольствием сказал Андрей. – Вы же сами десять минут назад сказали, что она мне привиделась. И потом, подполковник, уважаемая гражданка Оглодкова, по моим наблюдениям, не способна отличить «мерседес» от «запорожца».

– Нокдаун, – тихо произнес Борис Иванович, продолжая смотреть на Пискунова с добрым прищуром.