Чем дольше Вовка вслушивался в слова ученого, тем сильнее поражался услышанному. Понимал, что говорится о невозможном – вышедшем со страниц фантастики. С одной стороны, разум парня, выросшего на идеологии атеизма и веры в человеческие силы, отказывался верить в рассказ Синцова. А с другой стороны, глядя на спокойное состояние сидящего рядом с инженером офицера, иногда хмурящегося или улыбающегося, но согласно кивающего головой, Вовка все воспринимал как должное. И еще Баранов вдруг понял, что внезапно попал в круговорот событий, которые его наверняка больше никогда в жизни далеко не отпустят. Словно кто-то невидимый и очень могущественный завязал на нем сложный клубок переплетающихся нитей невидимой, но очень прочной паутины. Парень почувствовал, что его роль в происходящем тоже важна.

«Не мы выбираем события, а события выбирают нас…».

Посмотрев в сторону Скобленко, Вован заметил встречный испуганный взгляд.

– Вовчик… – бледными, трясущимися губами выдал Виталик. – Если, по словам Синцова, произошел взрыв реактора, это может как-то быть связано с атомом?..

– Ты про ядерный реактор, да? Про радиацию? А ведь я как-то об этом даже и не подумал…

В памяти всплыли вдруг страшные кадры кинохроники про сброшенные американцами в тысяча девятьсот сорок пятом году на Хиросиму и Нагасаки ядерные бомбы. Разрушенные города, изуродованные трупы людей и животных. Горе и смерть повсюду. Еще вспомнились занятия по гражданской обороне в школе и техникуме, как они толпой бегали и веселились с противогазами в руках, прячась от надуманного ядерного удара в бомбоубежищах и подвалах. Как пугал Вовка соседку по парте Светку, надев противогаз, страшно завывая и тряся хоботком гофрированного противогазного шланга. И уже позже – в учебной части – занятия по противохимической обороне и орущие с разных сторон сержанты: «Вспышка справа! Вспышка слева!», надевание на время защитного химического костюма – ОЗК, маршбросок в полной выкладке с облачением в эту прорезиненную духовку, и режущие глаза соленые струи пота, бегущего по лицу. Никогда не думал Баранов, что все это может оказаться вполне банальным и ежедневным. И то, что они сейчас едут куда-то в сторону аварийной Станции, да еще и по засекреченному подземному тоннелю, заставило похолодеть сердце, ухнувшее куда-то вниз, но не в пятки, а гораздо ниже. Оно спряталось между еще не успевших заржаветь гвоздей недавно прибитого на кирзовом сапоге нового каблука. Зацепилось за эти гвозди всеми сосудами и никак не желало возвращаться обратно. Вован замер и успел побледнеть не меньше испуганного товарища.

Внезапно машина сбавила ход, а по команде Шелестова из кабины в салон заскочил Кицелюк, сразу направившийся к подчиненным. Пронзительный взгляд бывалого разведчика безошибочно выхватил из общей картины состояние молодых солдат. Грузно осев на ближайшее кресло, он проникновенно произнес:

– Ну и чего мы тут носы повесили, орелики? Вот так я и знал, что вы не в армию, да еще и противодиверсионное подразделение, попали, а в детсад!

– Чего это вдруг в детсад? – пробурчал первым среагировавший Баранов.

– А того! Нам сейчас задание особое выполнять, а вы тут как дети слюни и сопли распускаете! Выдать по платочку, или свои имеете?

– Товарищ сержант! – уже увереннее проговорил Вовка. – Мы прекрасно понимаем, в какую ж…задницу встряли, но не собираемся нарушать присягу…

– Вот видишь, Баранов, оказывается одного разговора мало, раз вы тут едва в панику не впадаете. Слова бы еще делом подкрепить, а то просто пустословом можно стать. Вы себя со стороны видели? Сидят два пельменя и вот-вот фарш наружу вывалят, развалившись на части. Поэтому и говорю, что детсад. Нам задание выполнять в составе группы, а группы-то еще и нет! Только сборная солянка, с половиной которой приходится нянчиться и на горшок водить. Или не так?

– Так… – вдруг вынужденно согласился Скобленко, опередивший товарища с ответом. – Все так, товарищ гвардии сержант. Мы прекрасно понимаем, куда и зачем прибыли, и где служить нам придется. Но ведь не бездумно же погибнуть в первый же день своей службы!

– А кто тебе сказал, что мы собираемся бездумно погибнуть?

– Так ведь Станция – атомная, а на ней взрыв…

– Все правильно. Но, во-первых, еще не точно известно, что это за взрыв. А во-вторых, наше подразделение имеет защиту на все случаи жизни. Мы всегда в первую очередь обеспечиваемся разными научными новинками. И значимость этого понимают прекрасно даже высоко наверху! Так чего мы должны бояться?

– Но у нас же при себе нет ничего… – настала пора высказать сомнение Баранову, разведшему руки в стороны, чтобы сержант проникся полнотой безнадежности ситуации.

Кицелюк усмехнулся, несколько раз покачав головой.

– Эх, молодость… Ну, неужели вы думаете, что мы со старшим лейтенантом Шелестовым в таком случае так спокойно бы себя вели? Типа, послужили уже достаточно – можно и умереть? Ведь Роман Валентинович вам сразу сказал – поменьше шевелить извилинами и побольше слушать, что говорят вам командиры. Следить за нашими действиями. Значит так, разъясняю: если на территории Станции есть радиация, то нас либо не выпустят из тоннеля, либо выдадут защитные средства. Охраняется же тоннель нашими парнями, ферштейн?

– Точно… – Виталик впервые за все время поездки широко улыбнулся.

– Ну, наконец-то! – встречный взгляд Кицелюка сиял. Он хлопнул обоих по плечам. – Все, панику – в сторону, и смотреть на жизнь сквозь розовые очки! Не подведите нас. Мужчинки…

Хохотнув, сержант пробежал к двери салона, кивнул Шелестову, развернулся, погрозил сидящим позади кулачищем и, не дожидаясь полной остановки машины, вновь ловко перескочил в кабину.

Слегка успокоившийся Баранов решил вновь немного вздремнуть, но времени на это уже не осталось. Поравнявшись с предупредительным знаком, микроавтобус сбавил скорость. Впереди блеснули яркие лучи прожекторов, а на стенах появились отливающие фосфорным свечением указатели, и тоннель начал расходиться в разные стороны множеством ответвлений.

– Вот! Вот наш створ! – едва не прокричал заволновавшийся в очередной раз ученый, растрепав трясущейся рукой остатки рыжей шевелюры.

Водитель кивнул и плавно увел машину вправо, по указателю с надписью «ЗГРЛС Опытная». Через метров триста он вновь сбавил газ. Дорога плавно пошла на подъем, и опять в глаза забил яркий свет. Стены раздались в стороны, открыв просторное помещение, очень похожее на станцию метро. Схожесть подтверждала железнодорожная платформа, разместившаяся справа. Возле нее стоял маневровый электровоз с несколькими товарными вагонами закрытого типа. На платформе суетились люди, таскающие туда-сюда ящики и коробки, непосредственно за самим электровозом время от времени ослепительно вспыхивала сварка. И даже сквозь закрытые стеклами окна автомобиля слышался сильный шум, заглушаемый иногда звонкими ударами чего-то массивного, металлического, словно, на заводе работал кузнечный молот. Но Синцов даже взгляда не бросил в ту сторону, указав влево, где оказались такие же, как на въезде в тоннель, широкие ворота, а возле помещения для охраны стояло несколько АРСов – армейских химических машин на базе ЗиЛ-131 с резервуарами для обеззараживания имущества и местности. Облаченные в ОЗК расчеты копались в недрах каких-то ящиков, скручивая возле колес длинные шланги в кольца.