Корделия, Уилл и Феликс не так преуспели в медитации. Ребята заснули, и это тут же заметил монах с бамбуковой палочкой. Он подкрался к ним сзади…

— Стой, — прошептал Вангчук. — Пусть отдохнут, впереди у них встреча с ледяными чудовищами.

— Хозяин, — зашептал монах, — вы и правда верите в то, что они справятся с чудовищами?

— Да, конечно.

— Но вы же каждый раз рассказываете нашим гостям, как ледяные чудовища убили воинов-путешественников…

— Тише! Они тебя услышат!

— Да они же спят!

— Не все. — Вангчук кивнул в сторону Элеоноры.

Монах ткнул девочку в спину палкой. Она наклонилась вперед, притворяясь спящей.

— Видишь? Тоже заснула.

— Ну что же… Не трогай их больше, — прошептал Вангчук. — Может быть, они действительно избранные.

Элеонора больше не думала о красном шаре. Вангчук врет нам!

За ужином она старалась не сболтнуть лишнего. Она ждала момента, когда сможет остаться с друзьями наедине и предупредить их, что Вангчук не сказал им всей правды, но монахи шныряли повсюду. Они следили за детьми как безмолвные тени, а во время ужина засыпали вопросами о том, каково это — быть воинами-путешественниками. Затем Вангчук встал и объявил:

— Уважаемые гости, настало время увидеть то, с чем вам придется сразиться!

Монахи вышли из столовой, дети последовали за ними, поднялись по длинной каменной лестнице и вышли на монастырскую стену, обдуваемую ледяным ветром. Внизу они услышали рычание, от которого кровь стыла в жилах.

Казалось, будто рычал человек, погребенный под обвалом. Но звук был очень низким и долгим, словно у этого человека были огромные легкие.

— Смотрите! — выдохнула Корделия. — Там, внизу…

Прямо под ними стояли два ледяных чудовища. Первое, что Элеонора увидела, были их огромные лапы, лохматые кулаки, которыми они колотили по стене. Мех, покрывавший их, был разных оттенков голубого, черного и серого с белыми пятнами, шерсть не росла только на самых макушках. От их лысин исходил пар, от которого таял снег. Звери яростно колотили по стенам, царапали их и громко ревели. Элеонора увидела, что в их разинутых пастях сверкают белоснежные клыки.

— Похоже, они регулярно пользуются зубной нитью, — заметила Корделия.

— Ага, из человеческих кишок, — кивнул Уилл.

Чудовища продолжали рычать и сотрясать стены монастыря.

— Посмотрите на их головы, — изумилась Корделия. — Видите, там, где нет, шерсти, у них вроде бы… родничок!

— Родничок? — удивилась Элеонора. — Что это такое?

— Мягкое место на голове у маленьких детей, — пояснила Корделия. — Когда ты была маленькой, мама постоянно волновалась, когда я сидела с тобой. Она боялась, что я случайно задену твой родничок, и тебе будет больно… ох!

Корделия качнулась вперед от сильного толчка. Уилл поймал ее и оттащил подальше от края стены. Она проверила свои карманы и с облегчением вздохнула: дневник был на месте.

— Здесь опасно! — крикнула Корделия Вангчуку.

— Смотрите дальше, — ответил он.

— Зачем? Вы же… — Элеонора посмотрела на монахов, — вы же не собираетесь их кормить?

— Собираемся, — ответил Вангчук.

— Вы собираетесь им скормить одного из монахов?

— Нет.

— Вы бросите им одного из нас?

— Разумеется, нет! — воскликнул Вангчук. Несколько монахов подошли к ручному подъемнику, который соединялся с кухней. Они долго тянули веревку, пока, наконец, не вытащили деревянные носилки, на которых что-то большое слабо шевелилось под покрывалом.

— Это як! — догадалась девочка.

— Да, — кивнул Вангчук.

— Но… он же еще жив!

— Разумеется, жив. Его зовут Савир.

— Вы дали ему имя? О, я думала хуже быть уже не может!

Десять монахов подняли брыкающегося яка и сбросили вниз. Ледяные чудовища поймали добычу в воздухе. Элеонора отвернулась, чтобы не видеть, как они рвут несчастное животное на части. Затем чудовища отступили, унося с собой по половине туши яка.

— Они уже ушли? — спросила Элеонора.

— Да, — кивнул Вангчук.

— Другие тоже придут?

— Сегодня — нет. Но завтра они снова будут стоять у стен. И тогда они уже будут требовать в жертву человека.

— Сколько здесь этих демонов? — спросил Феликс.

— Пятьдесят.

— Пятьдесят?! И как же нам со всеми справиться?

— Мы — мирный народ, — пожал плечами Вангчук. — Это вы — воины, вам лучше знать.

Элеонора еле сдерживалась, чтобы не сказать: Никакие мы не воины! Вы все это выдумали!

— А что будет, если мы откажемся сражаться? — спросил Уилл.

— Как я уже говорил, — ответил Вангчук, — вам придется вступить в ряды нашего братства. А после обряда посвящения… мы подготовим вас для жертвоприношения.

— Что?! — воскликнула Корделия.

— Да как вы можете… — начал Уилл.

Элеонора перебила их:

— Наконец-то ты признался, Вангчук, — сказала она, сделав шаг вперед. — Ты все-таки собираешься принести нас в жертву.

— Только если вы откажетесь нам помогать, — вздохнул он.

— Ты монстр! — закричала Элеонора. — Ты готов бросить нас на растерзание?!

Вангчук кивнул.

— Но мне казалось, вы говорили только о двух человеческих жертвах в месяц, — заметил Уилл.

— Надеюсь, если мы отдадим им четверых, то они оставят нас в покое на целых два месяца.

Монахи закивали, одобряя эту идею. Корделия, Уилл и Феликс переглянулись. Элеонора глубоко вздохнула. Но вдруг у нее в голове начал вырисовываться план.

— Стойте! Я знаю, что делать! — вдруг воскликнула она.

— И что же?

— Уйти.

— Что? — Вангчук был поражен. — Вы не можете уйти. Вы же там погибнете!

— Лучше погибнуть там, чем здесь, — заметила Элеонора. — Нам не придется сражаться с ледяными чудовищами, а вам — приносить нас в жертву. Мы пойдем в горы. Нам случалось выбираться из передряг и похуже.

— Погоди, Нелл, — остановила ее Корделия, — ты забыла, как мы чуть не умерли от холода?

— Да что с тобой такое? — вмешался Феликс. — Конечно, лучше уйти самим, чем ждать, пока монахи столкнут нас со стены. Элеонора говорит как настоящий воин!