вообразить нечто совершенно небывалое не умеют. Я, во всяком случае, такого не знаю. И потому верю тем, кто утверждает, что наблюдал НЛО и еще что-то, что с их появлением связано. Но официальная наука, то есть те люди, от которых зависит, придать ли серьезный масштаб исследованию этой проблемы, только и твердят о жертвах галлюцинаций и надувательстве. А в результате мы не можем сделать так много, как хочется или как надо бы, но все же сохраняем надежду на то, что постепенно наберем столько данных, что от них уже не отмахнешься. Вы, Саша, ведь не случайно же хотите пойти с нами?

— Ну, конечно, хочу сам в чем-то убедиться. Любопытство меня подталкивает так же, как и вас.

— Давайте выпьем за наше любопытство.

Все чокнулись и выпили.

Саня ушел из-за стола по каким-то своим делам, пообещав, что, как только в поселок явится Иван Абатуров, сразу приведет его сюда.

Он появился вместе с Иваном где-то уже в седьмом часу. Мы с любопытством вглядывались в лицо и фигуру проводника. Он выглядел молодым, хотя что-то явно огрубляло его раньше времени. Тем не менее черты лица и, главное, взгляд светло-синих глаз располагали к себе. В поселке Иван работал кузнецом, а в тайге охотником, промышлявшим пушнину в течение промыслового сезона. Плечи его, как и должно быть у кузнеца, выглядели могучими, а рост едва ли был больше среднего, тем не менее, выглядел он очень крепким человеком, и я, в отличие от Андрея, не очень волновался, когда Саня Березин наливал ему стакан за стаканом из новой пол-литры.

На тихий полувопрос-пролупротест Андрея: «Как же он завтра нас в тайгу поведет?» Саня ответил: «Не волнуйтесь, для него это привычно, поведет как миленький. Сами не проспите, будьте готовы к выходу в шесть часов. А сейчас надо же показать ему наше уважение, верно?».

Верно-то верно. Но когда Иван ушел от нас домой, сильно покачиваясь, я тоже начал жалеть, что проявлять уважение на Руси каким-либо другим способом было не принято. Тем не менее Саня, тоже выпивший больше любого из нас, хотя и поменьше Ивана, повторил: «Не волнуйтесь. Как договорились, так и выйдем в шесть часов. Сами-то будьте готовы».

Мы постарались подготовить все, что можно, заранее, и в половине одиннадцатого легли спать. Маленький походный будильничек поднял меня в пять утра. Я сразу пошел кипятить чай и готовить бутерброды, затем устроил побудку и вышел из дома наружу. Поселок спал. Заря еще нигде не пробивалась сквозь тьму. Было облачно, холодно, но сухо. Когда я вернулся, народ уже был на ногах, каждый занимался своим делом, и внешне это выглядело как суета и разнобой. Тем не менее до шести мы успели слегка перекусить, приготовить кое-какую еду на дорогу и упаковать рюкзаки.

Прибирать Саня не велел, возложив этот труд на свою санитарку. Впрочем, особенно мы и не насвинячили, и даже посуда была у нас в основном своя. Так что кроме рюмок, тарелок и стаканов из буфета Березина убирать санитарке ничего не пришлось.

V

Иван явился к больнице точно в назначенное время. В свете фонаря у входа в больницу он осмотрел нас, согнувшихся под внушительными рюкзаками, и явно неодобрительно покачал головой. Сам он был с небольшим рюкзаком. На плече висела ижевская одностволка, фуфайку перепоясывал патронташ «бурский пояс». Сбоку патронташа в специальную стальную скобку было продето топорище среднего по размеру топора. Я подумал, как ловко Иван устроил это — топор всегда под рукой, но ничуть не стесняет действий. Такие вещи надо заимствовать без раздумий. У ног Ивана крутились две его лайки — Дамка и Тарзан.

Мы двинулись вперед за нашим проводником. Только-только светало, промерзшая за ночь дорога была плохо видна. Судя по обилию сброшенных вдоль нее раскряжеванных древесных стволов, дорога была лесовозной. Я подумал было, что по ней стоило проехать в грузовике — все проще, чем переть на себе рюкзаки, — но вскоре Иван остановился и, показав рукой на узенькую просеку, у начала которой стоял квартальный столб лесоустроителей, сказал: «Пройдем по грани». Я понял, что просека является границей между соседними кварталами. Лесоустроительная экспедиция прокладывала Эти прямые пути были довольно узки, едва достаточны для того, чтобы человек не задевал плечами деревья с обеих сторон. Идти было тяжеловато. Мы совсем еще не втянулись в маршрутную жизнь, а пройти нам сегодня предстояло километров двадцать.

Где-то впереди громко залаяли обе собаки. Немного послушав, Иван изрек: «Глухаря лают», — быстро, уже совсем новой походкой, лавируя между деревьями, пошел на шум. Я без промедления двинулся за ним и вскоре увидел, что Иван сбрасывает ружье с плеча и берет его в руки. Я тоже перекинул через голову погон своей двустволки. Иван оглянулся на меня, поднес палец к губам, призывая к молчанию и осторожности, но неудовольствия не проявил. Мы подошли уже достаточно близко к месту, от которого несся лай. Иван сбавил темп и теперь внимательно всматривался перед собой. Вот он поднял руку, показывая мне, что видит и чтобы я стоял, а сам сделал еще пару шагов вперед, замер и вскинул ружье. Ствол глядел куда-то вверх, но я, как ни силился, ничего не успел рассмотреть. Выстрел громом разорвал тишину. Спустя несколько мгновений тяжелая черная масса птицы повалилась, перекидываясь с ветки на ветку, вниз. Иван поспешил к петуху. Тарзан уже победно придерживал шею подстреленной дичи зубами. Хозяин ласково и одобрительно потрепал за шею пса, полез в карман фуфайки и дал ему угощение.

— Смотри, — довольно сказал Иван, держа птицу и сам любуясь ею.

Шея глухаря отливала зеленоватым золотом. Красные брови, борода под клювом, а главное, величина действительно вызывали восхищение.

— С полем! — сказал я.

— Спасибо, — ответил Иван. — Большой. Килограммов шесть будет.

Он снял рюкзачок и упихнул туда глухаря, видимо, сразу удвоив вес своего заплечного груза.

Мы вернулись к «грани», и снова в однообразном движении пришлось мечтать о скорейшем привале, лишь бы дать передохнуть наливающимся болью плечам. В конце концов мысль об этом вытеснила из моей головы любые другие. Наконец, мы вышли из мрачной чащи на свет Божий и оказались на берегу речки, которая вся целиком, насколько хватало глаз, была сплошь забита раскряжеванными стволами.

— Рояльная древесина, — коротко пояснил Иван.

— А зачем она мокнет несколько месяцев?

Этого Иван и сам не знал, но, очевидно, так полагалось.

— Нам на тот берег? — спросил Андрей.

— Да, — ответил проводник. — Так по бревнам и перейдем. Главное, переступать надо быстро, иначе в воду уйдешь. Держитесь за мной.

Не говоря больше ничего, Иван спустился к урезу