Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты пытался освободить настоящую меня. Но где она? Ее нет. Тысячи моих мыслей, сотни моих созданий были созданы извне. Родителями, воспитателями, кураторами, друзьями, любовниками. Каждый создавал новую Аори. Что осталось от настоящей?
Наверное, ничего. Та девочка из досье сейчас читала бы под цветущими вишнями, положив бумажную книгу на колени. И, когда сгустились сумерки, счастливо заснула в старом доме с толстыми стенами, чистая, невинная и счастливая. Ее звали бы… Как ее звали?
Изменяющая не могла вспомнить. Она проваливалась в сон, как в омут, и не было в ней ни чистоты, ни невинности, ни счастья.
Прорыв прошел мимо, остался несбывшимися страхами. Все, что нашлось для Аори, – теория и практика, практика и теория. Уроки того, как быть изменяющей.
И никто не учил, как ей не быть.
Куратор, казалось, слегка рехнулся после их охоты на мар. Ничем иным Аори не могла объяснить то, с каким остервенением он запихивал в нее знания, с какой беспощадностью гонял в приграничье. Остальным тоже досталось – встречаясь по вечерам в “Драконе”, они порой не могли и двух слов связать и сидели час-другой, просто пытаясь поверить, что вокруг – реальность. Особенно досталось Люс – изменяющая то и дело проваливалась куда-то сознанием, могла ответить на заданный десять минут назад и забытый всеми вопрос, а то и на незаданный вовсе.
У их сознаний почти получалось отделяться в реальности, и маги по очереди удерживали друг друга от шага за черту безумия.
Но у троих было то, чего еще не успела найти Аори. Путь. Понимание того, какое именно изменение – их.
Когда научишься делать то, что должно быть сделано, ни больше, ни меньше, тогда и поймешь, как. И удивишься, как могла не понимать этого раньше.
Слова Марона, он повторял их едва ли не каждый день. Им постоянно приходилось возвращаться, начинать сначала. После каждого приема во дворце, где Аори играла роль придворной. После каждого взгляда в те лица, которые она хотела забыть. Один раз Марон осторожно предложил хотя бы неделю побыть изменяющей, и только ей. Не возвращаться домой, отключить сторонние сети в смартфоне.
Аори отказалась. Внутри жила глупая надежда, что, может, именно сегодня все вернется. Они с Лейтом найдут слова, не замороженные отчуждением, и больше не придется быть одной.
Она пробовала изменять, снова и снова. Живое, мертвое, все оставалось одинаковым. Разве что разрушать чистой силой удавалось легко, но это удавалось всем изменяющим. И Аори блуждала в лабиринтах приграничья и собственного сознания, и даже не знала, что ей искать. Но в “Драконе”, неведомо почему, цель казалась немного ближе.
Изредка Аори стреляла сигарету-другую у Эдры, но так и не привыкла к горчащему вкусу. Они дарили короткое помутнение рассудка, короткое забвение, но вот привычки у нее почему-то не возникало. Скорее тошнота из-за тщетных попыток эту привычку заполучить. Анатумбари так и не забрал плиор, даже не вспомнил о нем, и Аори все чаще думала о том, что от одного раза ничего не случится.
Лето само вело счет дням, отщелкивало их один за другим. И Аори поняла, что наступил десятый, только когда на смартфон посыпались поздравления. С незнакомых номеров, по большей части. Безбашенная Люс так и вовсе записала целое видеопослание, и Аори не запомнила ни слова. Только то, как изменяющая порой теряет мысль, смотрит куда-то вдаль, а потом встряхивается и продолжает нести околесицу.
Марон отделался коротким поздравлением и отпустил ее на весь день, полагая, что супруге Главы рода найдется, чем заняться. Но, похоже, в ее Доме никто и не вспомнил. Что ж, пусть.
Левая рука больше не напоминала о себе, и свободный день прямо-таки подталкивал осуществить давний план и как следует разобраться в складе чудовищных конструкций на подвальном этаже. Немногочисленные слуги почему-то называли похожее на пыточную помещение спортзалом.
Когда Аори вернулась, вытирая полотенцем влажные после душа волосы, на столике в общей гостиной громоздилась куча разноцветных свертков, а в кресле рядом – изменяющая рода. Хотя, конечно, такое определение подходило Ликсирэ меньше любого другого. Изящно восседала, может быть.
Рядом, почтительно сложив руки поверх белоснежного фартука, замерла невысокая сухопарая женщина, владычица и гроза всех слуг в доме Ори. Скорая на язык и расправу, резкая, как ветер единственной зимней луны. Экономка и, по совместительству, главный поставщик ненавистных платьев, предусмотренных, положенных и все такое прочее.
Невнятно поздоровавшись, Аори намеревалась проскользнуть мимо них, но Ликсирэ поднялась навстречу и, безапелляционно взяв подопечную за плечо, поцеловала в щеку.
– С днем рождения.
Аори разве что не подпрыгнула от удивления. А Ликсирэ, довольная реакцией, решила добить окончательно и протянула узкий бархатный футляр.
– Это тебе.
– Спасибо, – растерянно отозвалась Аори.
Пристроив полотенце на край стола, она открыла подарок.
Длинная трубка, черная, наполовину стеклянная, наполовину металлическая, отдаленно похожая на вставленную в мундштук сигарету.
– А что это? – неловко поинтересовалась Аори.
– Вено, – Ликсирэ заговорщицки подмигнула. – Ты сама не своя последние дни. Эта штука превращает в пар специальные капсулы. Вроде сигарет, но не такие вредные, и куда лучше подойдут для тебя с твоей непереносимостью.
Наверное, у Аори был очень глупый вид, раз рассмеялась даже экономка, отвлекшись от складывания влажного полотенца уголок к уголку.
– Ты что, не знала, что тебе не стоит курить? Вот дурочка. Только Лейту не говори, что я вено подарила, ладно? И не демонстрируй особо.
– А прослушка в какую часть встроена?
– В голову она тебе встроена, – Ликсирэ даже не обиделась. – Не говори ерунды, нет там ничего.
– Клянешься своим даром?
– Клянусь, клянусь, – фыркнула изменяющая.
– Тогда спасибо.
Аори попыталась было обойти Ликсирэ, но та поймала быстрый взгляд экономки и приподняла руку.
– Погоди, ты что, даже не посмотришь другие подарки?
– Мне неинтересно.
– Найди пару минут. Надо знать, кому что отправлять в ответ.
Тяжело вздохнув, Аори принялась разворачивать блестящие упаковки.
Вино, кулон, брошь, книга в золотом переплете, сережки, кулон, браслет… Бред, бред, бред. Экономка едва успевала делать пометки в крохотном планшете, с такой скоростью супруга Главы срывала шуршащую бумагу.
О, браслет Ори. Аори хмыкнула и нацепила его на руку.
