— Вероятно, сейчас мне придется тебе поверить.

— Пожалуйста, поверь. — Инспектор уже не улыбался. — Не стану грузить тебя тем, что видел. Как и тебя сейчас, меня это удивляло. Помогла концепция лакейской воли. А потом я начал думать, не обладает ли каждый кваком — просто по определению — лакейской волей.

— Но ошибка в методике, которая может объяснить промах при ударе по городу, — это ведь ошибка человека.

— Да. Лакейская воля существует сначала в человеке. В глубине души человек понимает, что задумал дурное, но тем не менее делает это, потому что другие части сознания испытывают что-то вроде зуда.

— Большинство людей стараются быть хорошими, — возразила Свон. — Ты же видишь.

— Не при моей работе.

Свон смотрела на маленькую фигуру, такую аккуратную и проворную.

— Это должно было изменить твой взгляд на мир, — сказала она наконец.

— Так и вышло. И… постоянно сталкиваешься с одним и тем же самооправданием. Даже известно, какой участок мозга отвечает за это самооправдание. Как и следовало ожидать, этот участок расположен рядом с тем, что отвечает за религиозные чувства. Недалеко от участка, ответственного за эпилепсию, а также от зоны оценки смысла. Эти последние области вспыхивают, как хворост, если человек совершает зло или оправдывает его. Подумай, что это значит.

— Но все, что мы делаем, мы делаем где-то в мозгу, — сказала Свон. — Где именно, не имеет значения.

Женетт не согласился.

— Есть определенные схемы. Усиления. Дурные события усиливают некоторые зоны мозга. Он перестраивается, создавая спираль, способную порождать еще большую злобу. А следом возникают собственно чувства.

— Так что же делать? — воскликнула Свон. — Нельзя создать совершенный мир и потом поселить в него людей, в таком порядке это не работает.

Инспектор пожал плечами.

— И то, и другое кажется мне маловероятным. — После паузы он добавил: — Все может кончиться плохо. Жизнь в космосе может оказаться для нас слишком трудной. Ограниченное окружение. Я видел детей, выращенных в камерах Скиннера, — на что только не идут люди…

— Тебе необходим отпуск на Земле, — перебила Свон, не желая слушать дальше.

Внезапно до нее дошло, что Женетт выглядит усталым. Обычно у маленьких это трудно понять; на первый взгляд они всегда безмятежны, точно куклы, или невинны, как дети. Но теперь она увидела покрасневшие глаза, слегка засалившиеся светлые волосы, прическу — простой конский хвост, из которого выбиваются волоски.

И гримасу, вовсе не похожую на обычную ироническую усмешку.

— Да, отпуск мне необходим. Я уже запаздываю. Надеюсь, расследование скоро приведет нас туда, потому что я подустал. Мондрагон прекрасен, но огромное число террариев в него не входит, и на некоторых живут настоящие психопаты. Вот что мы получили, не навязывая всем единый закон, предоставляя всем свободу воли. У нас неприятности, я вижу. Когда к политической неадекватности добавляются психические проблемы из-за пребывания в космосе, может оказаться, что это перебор. Возможно, мы здесь пытаемся добиться невозможной адаптации.

— Так что же делать? — снова спросила она.

Женетт снова пожал плечами.

— Держаться, наверное. Может, нам еще предстоит понять, что постдефицитность сущестует не только на небе, но и в аду. Все может накладываться друг на друга, как в квантовом компьютере, когда в нем сбоит волновая функция. Добро и зло, искусство и война. Все это потенциально существует.

— Но что же делать?

В ответ Женетт с легкой улыбкой подвинулся и сел, свесив ноги со стола, похожий на садового Будду или Тару[55], стройный и стильный.

— Я хочу поговорить с Ваном. Пытаюсь понять, как это сделать. И с твоим другом Варамом. Это гораздо проще. А потом… Все зависит от того, что я узнаю. Кстати, Алекс случайно не оставляла тебе письмо для меня или кого-то еще?

— Нет!

Поднятая рука, как у несокрушимого Будды.

— Не надо раздражаться. Просто хотелось бы, чтобы она оставила мне письмо, вот и все. Для нее это была просто подстраховка на случай, если с ней произойдет нечто непредвиденное. Она, вероятно, решила, что Ван расскажет остальной группе о ее планах. Надеюсь, он это сделает.

На следующий день команда инспектора узнала новости. После совещания Женетт пришел и сказал Свон.

— Компьютер Вана выявил на орбите между Юпитером и Сатурном астероид, который сместился так, будто с него выпущена масса на Меркурий. Смещение происходило в течение шести месяцев примерно три года назад. Ван просмотрел все записи Лиги Сатурна о полетах кораблей в этом пространстве, и выяснилось, что этот астероид покинул некий маленький корабль; он направился оттуда в верхний слой атмосферы Сатурна. Мог нырнуть, но вошел в верхние облака под таким углом, будто собирался там затаиться. Так иногда делают. Если это верно, мы сможем его выследить.

— Это хорошо, — сказала Свон. — но… нить дал квантовый компьютер Вана?

Женетт пожал плечами.

— Знаю. Однако на корабль указала Лига Сатурна, и они отследили его спуск по транспондеру. Они также проанализировали все данные транспондера и знают, что корабль принадлежит земному консорциуму.

— Земному!

— Да. Не знаю, как это истолковать, но, видишь ли, тучу камней невозможно запустить из атмосферы, из-под купола или навеса. Это должно происходить в открытом космосе, в вакууме. Так что если ты на Земле вздумаешь такое сделать, тебе придется отправиться в космос.

— Это я понимаю. Но — Земля? То есть я хочу сказать, кто на Земле…

Инспектор так остро глянул на нее, что она осеклась.

— На Земле свыше пятисот организаций, противодействующих переселению людей в космос, — сказал Женетт.

— Но почему?

— Обычные доводы — проблемы Земли остаются нерешенными, а жители космоса стараются просто уйти от этих проблем. Часто телесные модификации жителей космоса признают доказательством начала насильственного разделения человечества. Для нас предложено название Homo sapiens celestis. Некоторые называют это видообразованием. Многие земляне не используют возможности продления жизни. Утверждают также, что космическая цивилизация извращенна, порочна, воплощает упадок и ужасна. Воплощенная дегуманизация человеческой истории.

— Черт возьми, — сказала Свон. — Как подумаешь, сколько добра мы им делаем!

— Прошу вас, — сказал Женетт, — проводите отпуска в закрытых местах.

Свон ненадолго задумалась.

— Так что мы будем делать?