что он не возражает против присутствия Италии на конференции. По мнению Литвинова, это объясняется желанием иметь союзника, который мог бы сообщить о ходе дискуссий изнутри.

Литвинов также заявил, что за некоторое время до созыва Брюссельской конференции к британскому министерству иностранных дел обратилась Япония с просьбой разъяснить их стремление стать посредниками и что британское министерство иностранных дел было крайне разочаровано, когда Япония отказалась участвовать, и оказало всяческое давление, чтобы заставить Японию сотрудничать в надежде, что предложенное посредничество может быть рассмотрено и согласовано без дальнейших задержек.

Несмотря на позицию Германии в отношении участия в конференции, он заявил, что в отношении Китая в Германии существует большой конфликт между финансовыми и коммерческими кругами и политическими обязательствами германского правительства.

В связи с визитом графа фон Риббентропа в Рим я спросил, располагает ли он какой-нибудь информацией относительно включения Италии в нынешний японо-германский антикоммунистический пакт. Он уверенно заявил, что в сложившейся ситуации Италия присоединилась к Германии и Японии. В ответ на мой вопрос, является ли это, по его мнению, определенно наступательным или оборонительным военным союзом между державами, он заявил, что в формальной декларации обязательств военного характера между этими сторонами нет необходимости в силу нынешних условий, при которых войны происходят без их официального объявления.

В ходе нашей беседы я получил весьма определенное впечатление об отношении советского правительства к тому, чтобы в ходе различных дипломатических мероприятий быть связанным обязательствами или входить в группу западноевропейских держав. Он подробно изложил позицию Советского Союза в Комитете по невмешательству и заявил, что, согласно тому, что озвучил посол Майский в Лондоне, Советский Союз не может принять на себя ответственность в связи с британско-французским планом, но тем не менее, поскольку он не хочет затруднять возможность достижения результатов в деле установления мира, он не станет голосовать против плана, а попросту воздержится от голосования. Италия, по его словам, такую позицию принять отказалась. После этого он заявил, что послы Франции и Великобритании провели с ним беседу и настоятельно потребовали, чтобы советское правительство изменило свою позицию по данному вопросу и «пошло им навстречу». И Франция, и Англия настоятельно требовали от его правительства, что они должны сотрудничать, а в противном случае Советский Союз будет выставлен перед всем миром как государство, которое чинит препятствия делу мира, и что такие действия обязательно «изолируют Советский Союз». Он ответил, что уж лучше быть изолированным и правым, нежели ошибаться в хорошей компании и прослыть глупцом. Затем он добавил, что Советский Союз определенно готов к «изоляции». Это подтверждает заявление, которое было сделано мне в июле прошлого года и о котором я тогда сообщил в Департамент. Его озвучил высокопоставленный чиновник правительства, указывая на безразличие Советского Союза к отношению правительств других стран и даже к таковому со стороны Великобритании и Франции, и что правящие силы здесь определенно решили действовать по тем направлениям политики, которые сами для себя определили, и совершенно независимо, если потребуется, будучи уверенными в своей способности противостоять врагам как на Западе, так и на Востоке. В ответ на мой вопрос, останутся ли в силе инструкции Майскому и сохранится ли политика, намеченная ранее, он утвердительно ответил, что все будет в силе. Он отрицал, что советское правительство, судя по сообщениям, фактически отказалось от поддержки своего финансового вклада в расходы на содержание Комитета по невмешательству.

В ходе беседы я задал ему прямой вопрос о том, чувствует ли правительство уверенность в том, что оно сможет рассчитывать на поддержку и лояльность Красной армии перед лицом нынешних чисток и особенно в связи с расстрелом генералов Красной армии в июне прошлого года. Его ответ был таким: «Армия предана принципам „дела“ и свою лояльность проявляет, безусловно, не генералам, а правительству».

В любой оценке этого правительства как фактора международной ситуации, на мой взгляд, было бы серьезной ошибкой недооценивать его силу. После многих бесед с консервативными членами дипломатического корпуса и прочими хорошо информированными лицами я придерживаюсь мнения, что правительство крепко держит армию в своих руках и, если не произойдет какой-нибудь несчастный случай, чувствует себя весьма уверенно. Угроза войны и возможность нападения извне настойчиво пропагандируются через все средства связи. Недавно большая часть Наркомата тяжелой промышленности была передана под непосредственное управление армии. По общему мнению, это сделано по настоянию военных и на том основании, что, поскольку на них возложена ответственность, они должна быть наделена полномочиями, чтобы сделать себя – как армию правительства – эффективной. Есть признаки несколько лихорадочной активности в переговорах по закупке военных материалов, грузовиков и т. д. Будучи, несомненно, уверенным в своей способности защититься от военного нападения с Запада или Востока или с обеих сторон одновременно, правительство не полагается на волю случая, но при этом энергично готовится к любому такому событию. Очень многое указывает на то, что народные массы в высшей степени «осознают опасность войны» и всегда начеку.

Имею честь кланяться, с уважением,

Джозеф Э. Дэвис

_________________________________

Дневник Москва, 10 ноября 1937 года

Конференция с заместителем наркома Стомоняковым из Министерства иностранных дел – по поводу двух гражданских дел.

Ф________, американский гражданин, работавший на один нефтяной трест, связался с каким-то местными хулиганами и был вызван в качестве важного свидетеля, а когда подал заявление на выездную визу, ему, очевидно, устроили типичную для любой страны бюрократическую проволочку. Заявление толком не зарегистрировали, а потом раз за разом откладывали выдачу выездной визы. В итоге он страшно напился, врезал по челюсти московскому милиционеру, и у него случился приступ белой горячки. Тем не менее в течение 24 часов после моей конференции он все-таки получил упомянутую визу.

Некто Г________, натурализованный американец, женившийся на русской женщине, попал в беду. Прошлой весной нам сообщили, что его хотят депортировать. Недавно его посадили в тюрьму, и Дурброу[52] в устной форме отказали навестить задержанного в Минске.

Когда я обсуждал это дело со Стомоняковым, тот был не против разрешить вопрос. Дело быстро сдвинулось с мертвой точки. С точки зрения объективности обе ситуации казались непростыми, что я откровенно и признал, но с учетом того, что речь шла об американских гражданах, не может быть никаких сомнений, что американское посольство имеет право на быстрые и решительные действия. Приятно, что вопросы были решены столь оперативно, и это тем более удивительно в свете той «кампании ненависти», которая ведется здесь против всех иностранцев.

_________________________________

ЛИТВИНОВ ОПАСАЕТСЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ ВОЙНЫ

№ 722 Москва, 11 ноября 1937 года

ДОСТОПОЧТЕННОМУ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ

БЕСЕДА С НАРОДНЫМ КОМИССАРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЛИТВИНОВЫМ О ПОЛИТИКЕ