Внизу, в комнате наследного принца, на ковре, рядом со стройным мальчиком сидела принцесса Елена. Она не плакала, только сложила руки, как для молитвы или как будто прося у кого-то прощения…

Принцесса Текла находилась в комнате герцогини-матери. Совершенно расстроенная старушка сидела в одном из глубоких кресел, на которых остались еще гербы Герольдов. Она едва слышала, что говорила принцесса, ее привело в ужас состояние, в котором она нашла Лизель.

– Да, едва ли возможно понять такое поведение, – вздохнула старая принцесса, – она интриганка, эта кроткая Клодина.

– Моя милая кузина, – возразила герцогиня, – давно известно, что большая часть вины в таких ситуациях на стороне мужчин… Пожалуйста, не забывайте этого!

– Но зачем ее терпят здесь? – сказала старая принцесса, рассерженная замечанием герцогини, ее желтое лицо еще больше потемнело.

– Соблаговолите вспомнить, дорогая, что здесь распоряжается только его высочество.

– Во всяком случае, мой друг, странно, странно, если подумать…

– Да, но есть случаи, когда лучше не думать, кузина, – со вздохом отвечала герцогиня.

– Барон Герольд просит милости быть принятым вашим высочеством по важному делу, – доложила фрейлейн фон Болен.

Старая герцогиня тотчас приняла его.

Лотарь вошел в комнату. Принцесса Текла любезно улыбнулась ему и встала:

– Тайная аудиенция! Позвольте, ваше высочество?

– Присутствие вашей светлости нисколько не помешает мне повергнуть мою просьбу к стопам ее высочества, тем более что она должна несколько интересовать и вашу светлость.

Старая герцогиня бросила на него испытующий взгляд.

– Говорите, Герольд, – сказала она.

* * *

Фрейлейн фон Болен, медленно выходившая из комнаты, по усталому виду своей всегда столь любезной и готовой давать советы повелительницы поняла, что ее мысли неохотно отрывались от постели больной. Фрейлина поклонилась с тем грустным соболезнующим выражением, которое она приняла с тех пор, как однажды увидела свою госпожу с глазами, полными слез. В душе же она была очень рада: тайный страх, что Клодина вернется на свое место, а ей придется удалиться в скучную домашнюю обстановку, больше не мучил ее; никогда строго нравственная герцогиня не позвала бы к себе ту, которая дерзкой рукой разрушила священные узы и возмутила спокойствие ее семейства.

Оставшись одна, фрейлина улыбнулась и стала думать о будущем, глядя на залитый солнцем сад. Какое ей было дело до горестей и волнений других? Она чувствовала только одно: ей не придется больше проходить с пренебрежительным видом мимо лавок, в которых родные ее много задолжали и хозяева которых ежемесячно требовали уплаты; она не будет больше чистить бензином перчатки и слушать, как прислуга жалуется матери на голод. Теперь она утвердилась в положении фрейлины, а Клодина фон Герольд, очаровательная, незабвенная Клодина, рука которой была нежна, «как у родной дочери», стала невыносима! Чего еще недоставало этому высокомерному существу? Она нашла могущественного покровителя!

Фрейлейн фон Болен внезапно покраснела: она охотно поменялась бы с Клодиной Герольд.

В комнате герцогини все было тихо. Иногда только доносился голос барона, потом послышался резкий смех принцессы Теклы, и через мгновение сухая и прямая фигура ее светлости в песочном шелковом платье появилась перед испуганной фрейлиной.

– Где принцесса Елена? Отыщите принцессу! – с трудом проговорила она, причем костяные пластинки ее веера стучали, как будто державшая их рука дрожала от лихорадки.

Фрейлейн фон Болен побежала за принцессой, которая, задыхаясь, взбежала наверх.

– Мы едем в Нейгауз! Где графиня? – крикнула мать ей навстречу.

– Бога ради, мама, что случилось?

Принцесса Елена отлично знала настроение, отражающееся теперь на лице матери.

– Едем! – отвечала та.

– Нет, мама, дорогая мама, оставь меня здесь; я не выдержу страха в Нейгаузе, – умоляла принцесса.

– Но кто сказал тебе, что тебе там будет страшно? Мы сегодня же вечером едем скорым поездом в Берлин. Идем!

– Нет, я не могу, – проговорили бледные губы Елены. – Не принуждай меня, мама, я убегу с дороги, я не могу уехать отсюда.

Старуха ужасно рассердилась; она схватила руку дочери своими костлявыми пальцами.

– Поедешь! Нам нечего делать здесь, – прошипела она.

Но принцесса Елена вырвалась.

– Я исполню свой долг! – воскликнула она и выбежала из комнаты. Мать поспешила за ней, но коридор был уже тих и пустынен, как будто белая фигура растаяла в воздухе…

Принцесса Текла уехала в Нейгауз одна с графиней Морслебен.

Впереди ехал экипаж с Беатой и детьми. Лепетание маленькой внучки доносилось до принцессы. В Нейгаузе необычно бледная графиня Морслебен остановилась перед поспешно прибежавшей фрау фон Берг. Молодая графиня была вне себя от того, как с ней обращалась во время пути принцесса.

– Я охотно сейчас уеду к маме, – воскликнула она. – Чем я виновата, что у ее высочества пошла горлом кровь?

Фрау Берг еще продолжала улыбаться, но побледнела при этих словах.

– Кровь горлом? – тихо спросила она.

– Да, ей очень плохо. Телеграфировали в Г.

– А принцесса Елена?

– Она не пожелала ехать с нами, кажется, ей хотелось бы лежать на пороге больной…

– А где барон?

– У ее высочества герцогини матери; по крайней мере был там, когда мы уезжали. Болен сказала, что он просил аудиенции у ее высочества.

– Ну, а фрейлейн фон Герольд?

Хорошенькая графиня пожала плечами.

– Все говорят о ней, – сказала она. – Мне жаль ее. Говорят, что герцогиня узнала о неверности своего супруга; его высочество готов, кажется, сжечь весь мир…

– Господи, ведь скандал должен был наконец обнаружиться? – сказала Берг, пожав плечами. – Но где же находится гордая Клодина? Сидит в Совином доме и с нетерпеливой надеждой глядит на Альтенштейн или кинулась в пруд около замка?..

Графиня Морслебен взглянула в ее лицо, и не пытавшееся скрыть удовольствие, – дикая радость блестела в черных глазах. Она радовалась не изобличению преступницы, ведь она имела так мало права причислять себя к праведным.

– Милостивая государыня, – дерзко сказала хорошенькая графиня, – я все утро думала: кто это сказал, что, сидя под стеклом, нельзя бросать камни?

– Я спрашиваю: куда делась фрейлейн фон Герольд после блестящего проявления немилости? – повторила фрау фон Берг, покраснев от злости.

– Я не понимаю вас, Берг, – отвечала графиня вкрадчиво, как только могла, – вы знаете больше меня?.. Немилость? Фрейлейн фон Герольд сидит у постели герцогини!