— Привет, Эдгар, — сказал индеец и дал птице фисташку.

Потом взял себе мятную карамельку.

Эдгар улетел. Психиатрическая больница была черным каркасом, вокруг которого рос неухоженный сад. Квиллеран перелез через стену и влез в траву, спотыкаясь о брошенные предметы, которые в ней валялись. Он дошел до серебристой реки, которая спокойно текла в своих берегах.

В конце сада был виден свежий холмик земли. Из него высовывался крошечный росток дерева.

— Первое дерево снова выросло, — прошептал индеец, как только его увидел.

Он осмотрел следы, оставленные Харви и Шенгом, потом наклонился, чтобы приласкать маленькое деревце. У него были крохотные, еще белые листочки, но в нем была заключена непобедимая сила.

— Вот настоящее очарование, — сказал Квиллеран. — Магия природы невероятна и проста.

На другом берегу реки за одним из тысячи окон находились Харви и его друзья.

— Продолжайте искать, ребята, — сказал индеец. — Продолжай искать, Каменная Звезда.

В доме номер 11 по Грув-Корт Харви Миллер нашел старый восьмигранный ключ в ящике стола своего брата. Он вышел в коридор, направился на кухню, взял стул, подтащил его к большим часам с маятником, встал на него и открыл квадратную стеклянную дверцу.

Не раздумывая, он вставил ключ и повернул его. Старый механизм, казалось, задумался на некоторое время, потом часы начали вибрировать, и зубчатые колеса начали свои крошечные повороты.

Харви поставил стрелки на правильное время, слез со стула и подтолкнул маятник внизу, чтобы весь механизм заработал.

— Добро пожаловать, Дуэйн… — сказал он.

Антиквар Владимир Ашкенази шел чуть менее уверенно, чем обычно, и слабо улыбался. Он только что вышел из отеля «Восточный мандарин», где попрощался с ребятами и заверил их, что все идет хорошо. Он сам постарался замаскировать свое беспокойство и унять его.

«Может быть… — думал он, — нам удастся».

Мистраль забрала карту и волчки из гостиничного номера, а этот подлец Эгон Нос был арестован. Возможно, он освободится, заплатив штраф. Но к этому моменту если все будет хорошо, волчки покинут Нью-Йорк.

Харви и Шенг вернулись из своего подземного путешествия с камнем из красного мрамора и тремя семенами. Они успеют понять, что это. И какое отношение это имеет к Кольцу Огня.

— Может быть, и я это пойму.

Владимир чувствовал себя усталым, очень усталым. Он с трудом дошел до скамейки, занял очередь перед окошечком и стиснул зубы. Ему нужно было многое сделать, И много еще было открытых ран, которые нужно было залечить.

Когда подошла его очередь, антиквар вытащил из кармана пальто скрученные в трубочку банкноты. Он протянул их работнику банка, тот сосчитал. Две тысячи долларов.

— Отправьте их на счет… — сказал Владимир, протянув листок с длинным номером счета. — Он записан на Агату Мейринк.

Он взял чек, положил его в карман, потом устало вышел из банка.

Шанин Билдинг был недалеко. Владимир дошел до него пешком, потом вошел в лифт, поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру которую хорошо знал. Агата Мейринк открыла ему через несколько секунд. Она посмотрела на него с удивлением и спросила:

— Вы кто?

Владимир изобразил подобие улыбки.

— Друг Альфреда, — ответил он.

Агата посмотрела на него оценивающе, потом добавила:

— Я вас где-то уже видела.

— Это возможно, — ответил антиквар, вытаскивая из кармана старый фотоаппарат. — Я пришел вернуть вам это.

Агата сделала шаг назад.

— Фотоаппарат Альфреда?

— Думаю, да, — кивнул Владимир.

На какой-то момент Агата заподозрила что-то:

— Почему вы все ищете Альфреда? Спустя столько лет тишины?

Мужчина опустил фотоаппарат.

— Я хотел рассказать вам, что с ним случилось.

Сухая и твердая интонация этой фразы дала понять Агате больше, чем слова.

— Он умер, да? — спросила женщина, тяжело опираясь на дверь, словно весь груз прожитых лет внезапно стал для нее невыносимым.

Владимир не ответил, но его молчание все объяснило.

— Где это случилось?

— В Риме, — ответил антиквар.

Агата отошла, дав ему знак войти.

— А вы откуда знаете?

— Я был одним из его последних друзей, — ответил Владимир, ковыляя в гостиную.

— Помогите мне вспомнить вас, — прошептала Агата. — Где я вас видела?

— У вас дома, насколько я знаю, должно быть фото Альфреда.

Агата промолчала.

— Я есть на этой фотографии… — признался Владимир, оперевшись на подлокотник кресла. — Я — тень фотографа.

Харви, Электра, Шенг и Мистраль сидели на краю кровати Гермеса, в его больничной палате.

Они рассказывали ему, что случилось, постоянно сомневаясь и перебивая друг друга. На коленях инженера лежали три объекта: старое зеркало, вставленное в деревянную рамку, которое они называли Кольцо Огня, яйцевидный камень, который они называли Каменной Звездой и… три сухих семени.

Одно, сказал Харви, он посадил в саду возле заброшенной больницы, куда они вылезли предыдущей ночью.

Мистраль утверждала, что яйцевидный камень — это метеорит. Она говорила, что уже видела такой — тоже красный. Гермес считал, что это скульптура. Это символ: общемировое яйцо, из которого родилась вся жизнь.

— А может, из него родилась общемировая курица? — пошутил Шенг.

У пятерых друзей было разное настроение. Они начали привыкать к страху и к импульсивным движениям, которые они вынуждены делать, — как то, что сделала Мистраль, чтобы забрать волчки.

Остальные, как минимум, три раза попросили ее рассказать, как ей удалось сбежать от Эгона Носа.

— Я просто спряталась в ванной… — сказала девочка, — а он выбежал из комнаты, как фурия!

— И нарвался на жестокие кулаки Олимпии! — продолжила Электра.

Теперь у ребят стало одной проблемой больше: вопросы Линды Мелодии.

— На самом деле то, чего тетя не простит, — объяснила девочка из Рима, — что незнакомец рылся в ее пакетах.

— Теперь ясно, что я должен что-то сделать, — пробормотал Харви, когда он закончил рассказывать в деталях, как они спускались в лабиринт библиотеки, открывали дверь по знакам Пифагора и ехали на пневматическом поезде.