Задумка руководителей государственной машины хитра, местами жестока, но невероятно действенна. Ведь в итоге, когда легион выходил на поле боя, бок о бок стояли не просто солдаты, а такие вот крошечные контуберниумы из восьми солдат. Бойцы которых, прожив вместе долгие годы, в первую очередь воевали за братьев, а уже потом за императора и высокие материи. Даже в наш век якобы гуманизма эта использующая личную привязанность схема до сих пор используется любой армией планеты. И дополняется это, как и в Древнем Риме, неплохим жалованием. Платили легионерам 900 сестерциев в год, помимо того самого подписного бонуса в 300. Для сравнения, данные с раскопок Помпеи гласят, что для жизни римлянину вполне хватало 2 сестерция в день. Сестерций – это четыре тарелки супа или литр шикарного вина. А легионеры, мало того что едой были обеспечены, так еще и в качестве дембельских получали 12 тысяч сестерциев. Суммы, конечно, разнились от эпохи к эпохе. Но в целом умудрившийся дожить до пенсии легионер старость проводил прекрасно. Таковых, несмотря на постоянные внутренние и внешние войны, было достаточно. По статистике, беззаботную старость встречало 60 % легионеров. Что для постоянных завоеваний империи, которые прекратились только с падением империи, согласитесь, не так плохо.

Правда, прокормить и дать зарплату такой армейской машине, само собой, было тяжеловато. Вы удивитесь, но и схему оплаты современные генералы успешно своровали из Рима. Легионеров тоже могли отправлять строить виллы сенаторам, работать охранниками и все в таком духе. В мирное время легион собирался лишь раз в год на красивые учения и расходился по своим полицейским и прочим делам. Единственное, что существовало постоянно – это тренировочные лагери, к одному из которых я и подошел, спустя час прогулки по легендарным римским дорогам. Мощеные камнем, скрепленные известковым раствором, они обладали стандартной шириной в шесть метров. И стояли чертовыми веками, не требуя ни обслуживания, ни даже ямочного ремонта в ливень, чтобы распилить побольше денег. Значимость этих дорог часто недооценивают. Но именно они наравне с легионерами позволили Риму завоевать полмира. Ибо куда бы ни пришли завоеватели, они тут же выстраивали дороги для налаживания снабжения. И фраза про все дороги, которые ведут в Рим, имеет более чем буквальное значение.

Приняли и оформили меня в лагере довольно быстро. Над легендой даже не пришлось особо думать. Ваш покорный слуга взял имя Луций Цинций Квадрат и представился типичным крестьянином, сыном мелкого землевладельца. В ранние времена кандидатов в легионеры еще проверяли. Но по мере превращения империи из регионального государства в геополитического монстра, пожирающего целые государства, римлянам стало не до того. В конце концов, если хочешь отдать жизнь за империю – твои проблемы. А вдруг ты являешься беглым рабом – хозяин сам найдет и накажет. Поэтому скучающий легионер-клерк особо не парился, задал еще пару-тройку вопросов, ответы на которые даже не слушал, и передал меня в руки парочки еще более скучающих легионеров.

Если опустить бюрократию, обидную оценку моих физических способностей очередным клерком и еще более обидную – способностей умственных (откуда я вообще могу знать основные сигналы римских горнов?), то ситуация получилась следующей. В течение часа-другого я оказался в роскошном шатре на восемь человек на скромной кровати (менее скромной, чем спартанская). Рядом со мной на кровати – набор формы в виде юбочки, сандалий, небольших пластинчатых лат, прямоугольного щита и коротенького меча-гладиуса. Довольно легкий кстати. Любая история, затрагивающая древность, рисует античных и средневековых солдат мистерами Олимпия, махающими двадцатикилограммовыми мечами. Любой, кто хотя бы раз в жизни первого января покупал абонемент в спортзал с твердым намерением начать новую жизнь, в курсе настоящего веса и тяжести металлических объектов. И того, что каким бы могучим ты ни был, сражаться чем, то тяжелее пары-тройки килограмм почти нереально.

На деле даже тяжелейшие двуручники редко доходили килограмм до пяти. Да и то подобные экземпляры чаще использовали для показухи. А большинство боевых мечей весило килограмма полтора, а то и меньше. Мой гладиус по ощущениям как раз весил плюс минус килограмм. Доспехи оказались тяжелее, но все равно недостаточно устрашающими нагрузкой даже для средних размеров меня. Устрашающим было другое – моя дальнейшая жизнь, если из лагеря подготовки я не смогу выбраться. Каждый легионер проходил четыре месяца легендарной учебки. Марш-броски по 35 километров с 20 килограммами снаряжения, тренировка боевых формаций, стрельба из лука, битвы на мечах и, конечно же, ходьба строем. Мало чем отличается от кошмара любого призывника. В трактате Вегеция о военном деле приведена банальная, но правдивая фраза. То, что римляне сумели завоевать весь мир, можно объяснить только их военной подготовкой, лагерной дисциплиной и военной практикой. И он абсолютно прав. В отличие от спартанцев, которые брали голой мощью, Рим объединил эту мощь, научил шагать солдат строем и умением множить любых живых созданий в радиусе сотен километров на ноль.

Впрочем, ходьба строем и получение навыков смертоубийства в мои планы не входили. Как и знакомство с ребятами восьмерки-контерберниума. На данный момент наш отряд, видимо, комплектовали, и в палатке помимо меня были заняты всего три кровати. Легионеры увлеченно рубились в Табулу на одной из свободных кроватей. Опыт азартных игр у меня самый что ни на есть травматичный, поэтому правила описывать не буду – сами найдете, если хотите. Это те же нарды, только в профиль. А состояния в них проигрывали в Египте, в Риме, что и в любом современном парке, где образом встретились два старичка с кучей свободного времени. Интересовало меня другое – как улизнуть с заветными тремя монетками в кармане. Их выдал сидящий за столом банкир, последний из клерков, которых я один за одним проходил на осмотре. Забавный факт – греки до сих пор называют банки трапезами, что в переводе с того же греческого похоже на стол. А все. Большинство античных банкиров сидело за столами на рынках, призывных пунктах и где угодно, занимаясь выдачей и подсчетом денежек.

Мне были торжественно выданы три подписных монетки-Ауреуса, что в пересчете на монетки поменьше где-то 25 денариев, и, в свою очередь, где-то 300 заветных сестерциев. Деньги очень солидные, и, само собой, улизнуть с ними не так просто из казарм. Большинство легионеров ненавязчиво вынуждали недавно полученные подьемные и зарплаты сдать под предлогом их возможной потери в битве. Но задерживаться тут я не планировал и прибегнул к способу, знакомому каждому, кто служил в старой доброй армии. Даже не пытаясь скрыться, я легкой походкой направился к выходу из лагеря и скучающему там клерку. А там, набросив на себя уже привычное унылое и пресмыкающееся выражение лица, в лоб спросил легионера на КПП, что такое горькое северное пойло и где можно его купить, ибо центурион приказал доставить добро за 20 минут.

Если кто не понял, речь о неизменной на протяжении тысячелетий схеме «метнись в магазин», где молодого солдата отправляет в самоволку старший товарищ. И клерк на входе, заметивший, как быстро меня взяли в оборот, только широко улыбнулся и пояснил, что речь о пиве, а ближайшая попина-таверна, где его можно купить, – в десяти минутах бега во-о-от в ту сторону. Только вот выходить мне запрещено, как и проносить на территорию лагеря алкоголь. После чего уселся и, наслаждаясь процессом, откинулся на стуле, ожидая от меня паники и скулежа по поводу того, что мне устроит центурион, если пива не будет. Я не стал парня расстраивать и устроил такую сцену, что преподаватели художественных школ дружно пустили бы слезу и взяли без экзаменов. Были в трогательном монологе и просьбы войти в положение, и преувеличенные переживания, что центурион разозлится и из легионеров меня выгонят, а я ведь так хотел. Жалко фотографию еще не изобрели – обязательно тыкнул бы ему в лицо штук десять детей, которых еще надо кормить.