Он прошел через комнату, чтобы снова наполнить свою рюмку, Нетерпение и раздражение расходились от него ощутимыми волнами. Герцогиня проводила мужа взглядом, обеспокоенно нахмурив брови.

— Ваша светлость, позвольте сказать вам кое-что.

Он вернул графин на место и снова повернулся к Виоле. Вид у него был усталый, глаза потемнели и чуть ввалились.

— Мне не подобает раскрывать вам секреты лорда Леонидаса, но смею вас заверить, что я ни на что не рассчитываю, — сказала Виола. — Поверьте, мне не привыкать справляться с трудностям.

Герцог скользнул взглядом по ее лицу, отмечая еще чуть заметные синяки.

— Вот тут вы ошибаетесь, миссис Уэдон. Очень сильно ошибаетесь. Пусть Чарлз мне не сын, но я за него в ответе, если его поступки имеют такие последствия. Значит, мой долг — дать им оценку и отреагировать должным образом.

Герцог говорил совершенно искренне — как будто давал клятву. Да, они с сыном действительно очень похожи! Семейство безумцев с глубоко укоренившимся чувством чести. По крайней мере, в отношении некоторых вещей. Обольщение и воровство, похоже, под запрет не попадали.

Эта мысль заставила Виолу чуть улыбнуться. Она совершенно не понимала этих людей, но, похоже, сами они прекрасно сознавал и, где именно проходят для них границы дозволенного. Однако аристократы в большинстве своем именно таковы — по крайней мере насколько она может судить по своему не слишком обширному опыту общения с ними.

— Поверьте, каким бы ни был результат, вы можете больше не бояться моего племянника. Герцог снова вернулся к своему месту у камина. — Что до моего сына, то… не сомневайтесь: вы будете обеспечены вне зависимости от того, что здесь решится. Если предпочтете жить в Париже, Венеции или на Женевском озере — это ваше право.

Виола была потрясена до глубины души. Подобного она совершенно не ожидала. Ей не угрожали, от нее не пытались откупиться, а просто гарантировали уверенность в завтрашнем дне, свободу и независимость… Она сможет получить все это! Всего несколько месяцев назад она могла о подобном только мечтать.

— А если бы я согласилась на ваше щедрое предложение, но сын отправился бы следом за мной?

Герцог прикрыл глаза, погрузившись в глубокое раздумье. А потом резко их открыл, пригвоздив Виолу взглядом к креслу.

— Вы хотите спросить, что произойдет, если мой сын не согласится с вашим решением? Или же что будет, если вы передумаете? Знаете, дорогая, нам с женой хотелось бы видеть наших детей счастливыми — в разумных пределах, конечно. Если Лео избрал вас — значит, так тому и быть. Откровенно говоря, я надеялся, что он найдет другую невесту. Но ни за что не стану заставлять его отказываться от вас, чтобы жениться на особе из высшего света, не переставая жалеть о своем поступке. Ведь в браке главное — любовь. Однако не допущу и того, чтобы вы держали моего сына в неизвестности или же он преследовал вас, питая ложные надежды. Я собираюсь во всем разобраться и принять окончательное решение. Как только сделаю это, буду твердо рассчитывать на то, что все будут согласны с ним.

«В противном случае им придется об этом пожалеть». Виола услышала эту угрозу так ясно, словно герцог произнес ее вслух.

— А если я выберу Париж?

— Отправлю вас туда завтра же и избавлю моего сына от боли и унижения. К чему бессмысленные объяснения?

— Но вы же на самом деле не поедете во Францию. Не так ли, дорогая моя?

Губы герцогини сложились в улыбку, скорее присущую избалованной маленькой девочке, абсолютно уверенной в том, что она может из всего мира вить веревки.

— Вы правы, ваша светлость. Мне крайне неприятно вас всех затруднять — искренне сожалею об этом, — но вовсе не собираюсь ехать туда.

Герцог попытался соблюсти приличия, пробормотав: «Ничего страшного», — а герцогиня открыто ухмыльнулась.

Виола воззрилась на нее, ощущая одновременно и страх и желание расхохотаться, так что от сочетания таких противоречивых чувств у нее даже голова закружилась. Герцогиня явно довольна происходящим, она предвкушает катастрофу, скандал… Странная женщина!

— Я так и думала. Что ж, с огромным удовольствием заставлю высший свет примириться с выбором моего сына. Даже если кое-кто будет шокирован. Наплевать!

* * *

Помятый, грязный, крайне раздраженный Лео ввел сестру в родительский дом. При виде его дворецкий побледнел и сделал слабую попытку помешать ему войти.

— Милорд, леди Боадицеи, безусловно, будут рады, но ее светлость дала мне строгое указание…

Его голос замер, словно он опасался сообщить лорду Леонидасу, что именно приказала герцогиня.

— Мне отказали от дома, так? Ну не тревожьтесь, Берн. Я смиренно подожду в конюшне, пока ее светлость не сочтет возможным меня пригласить.

На лице дворецкого явственно отразилось изумление.

— Я прикажу, чтобы вашей милости подали ленч.

— И еще побольше еды для очень большой собаки, пожалуйста. Сейчас она спит в карете, но когда проснется, мне будет неприятно, если эта зверюга тотчас съест конюха.

Бо со смехом заверила дворецкого, что ее брат шутит. Тот укоризненно покачал головой.

— Мне пойти и сообщить матушке о твоем приезде или спрятаться вместе с тобой среди лошадей?

— Ступай наверх, негодница. Я без всякого ущерба могу провести без дела те несколько часов… ил и дней… пока матушка не соизволит меня призвать.

— А если это будет еще дольше? — поинтересовалась Бо с улыбкой, озорно блеснув глазами.

— Тогда я так и буду жить в стойле.

Лео поклонился сестре так низко, словно та была принцессой, и удалился из дома через парадную дверь.

По крайней мере, у него будет несколько минут до того, как его матушке станет известно об его появлении и она догадается, насколько мала вероятность того, что сын будет покорно ждать распоряжений ее светлости на конюшне. Если он обойдет дом и поднимется по черной лестнице, то сможет попасть в южное крыло, где обычно размещают гостей, прежде чем герцогиня вспомнит об этом пути и сможет его перекрыть. А как только Лео там окажется, то затаится и хотя бы немного отдохнет.

Он бегом завернул за угол и поднялся наверх, подмигнув попавшейся ему на пути горничной. Девушка взглянула на него недоуменно, но остановить не попыталась. Видимо, приказ его матери до сведения младшей прислуги не довели.

Лестница вывела его в коридор, тот — к другой лестнице, скрытой за деревянной обшивкой стены. Поднявшись по ней, он наконец оказался в помещении для гостей, где царила странная тишина. Лео проверил комнаты по очереди — все десять, — так и не обнаружив ни в одной ни единого признака присутствия человека. Вся мебель была в чехлах, все постели убраны.

Это означало, что его матушка поселила Виолу в семейном крыле, что само по себе было весьма интересно, а также означало, что у него сузился круг поисков: миссис Уэдон могли предоставить только апартаменты, где на стенах висели фривольные картины. А в этом случае выбор был очевиден: конечно, это были те комнаты, где сразу же бросался в глаза «Триумф Венеры» Буше: на зрителя взирают разгневанные амурчики, а богиня улыбается через плечо со своего ложа, которое несут дельфины и тритон.