litbaza книги онлайнИсторическая прозаЛьюис Кэрролл - Нина Демурова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 130
Перейти на страницу:

С Батлером корреспондент разговаривал лично. Поначалу в ответ на вопросы Воловца тот только смеялся, однако, отсмеявшись, решительно отверг «теорию американского проходимца»: «Дело не только в том, что существует огромный мемуарный и исторический материал, просто не позволяющий всерьез покушаться на авторство Кэрролла. Важнее то, что его стиль сохраняет легко отличимые черты повсюду, хотя бы в переписке с иллюстратором его “Алисы” сэром Джоном Тенниелом или в “Русском дневнике”». Добавим к этому, что королева не обладала чувством юмора, не была ни математиком, ни логиком, ни священнослужителем, что ее образование было весьма ограниченно и что хотя она и писала множество писем, они ничем не походили на письма Кэрролла. Самый элементарный анализ языка текстов Кэрролла и королевы Виктории убил бы всякую охоту играть в подобные игры.

В заключение приведу один пример из сопоставлений текста «Алисы в Стране чудес» и «тайной автобиографии» королевы Виктории. Откроем начало второй главы, где Алиса внезапно вырастает: «Всё страныие и страныие! — вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить. — Я теперь раздвигаюсь, словно подзорная труба. Прощайте, ноги!» А вот отрывок из дневника королевы: «Хотя мой отец, герцог Кентский, был англичанином, он умер, когда я была совсем маленькой. Я росла под наблюдением матери. Она была немкой и так и не научилась говорить как следует по-английски. В моменты возбуждения я переходила на родной язык (немецкий), как это обычно делают люди, владеющие двумя языками». И эти фрагменты приводились в поддержку авторства королевы! Как говорится, комментарии излишни.

В оправдание того, что я привела здесь эти строки, скажу лишь одно: видите, как всех волнует всё, что касается Кэрролла и его «Алисы»! Такие эпизоды, причем без участия безумцев, происходят то и дело.

Многое поражало первых критиков и читателей в «Алисе в Стране чудес», но более всего, кажется, их восхитили шутливые пародии на знакомые с детства нравоучительные стихи. Вот, скажем, стихотворение известного классика Роберта Саути «Радости старика и как он их приобрел», которое многие в детстве заучивали наизусть:

— Папа Вильям, — сказал любознательный сын, —
Голова твоя вся поседела,
Но здоров ты и крепок, дожив до седин,
Как ты думаешь, в чем же тут дело?
— В ранней юности, — старец промолвил в ответ, —
Знал я: наша весна быстротечна.
И берег я здоровье с младенческих лет,
Не растрачивал силы беспечно…[71]

В сказке Кэрролла этот стишок звучит так:

— Папа Вильям, — сказал любопытный малыш, —
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?
— В ранней юности, — старец промолвил в ответ, —
Я боялся раскинуть мозгами,
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами[72].

Такое новое «прочтение» заученного в детстве серьезного стихотворения дает удивительный взрывной эффект! Нравоучительный стишок забытого Дэвида Бейтса под пером Кэрролла приобретает совершенно неожиданное звучание. Его распевает у себя на кухне Герцогиня, качающая своего младенца.

У Бейтса читаем:

Любите! Истина вела
Любовью, а не страхом,
Любите! — Добрые дела
Не обратятся прахом.
Любите малое дитя
С терпеньем и вниманьем —
Как знать? Оно у нас в гостях,
И близится прощанье.

А у Кэрролла Герцогиня поет младенцу совсем другую колыбельную да при этом еще и яростно встряхивает его.

Лупите своего сынка
За то, что он чихает.
Он дразнит вас наверняка,
Нарочно раздражает!
Припев (его подхватывают младенец и кухарка)
Гав! Гав! Гав!
Сынка любая лупит мать
За то, что он чихает.
Он мог бы перец обожать,
Да только не желает!
Припев Гав! Гав! Гав![73]

Читателей, как малых, так и больших, восхитили веселые шутки и всякие «чепуховины» или «бессмыслицы» Кэрролла, известные в Англии под названием «нонсенсы». Кэрролл соединял несовместимое, отчуждал части от целого, менял местами причину и следствие и то и дело изрекал, как просили его девочки Лидделл, «всякие глупости». «Сказку! — требовали они во время знаменитого пикника. — Расскажите нам сказку! И пусть там будет побольше всяких глупостей!» Оказалось, что «всяких глупостей» в этой сказке хоть отбавляй. Но как ни странно, многие из этих глупостей были, если подумать, далеко не так глупы, как могло показаться. В «бессмыслице» (nonsense) нередко прятался свой смысл (sense).

В «Алисе в Стране чудес» основное действие происходит во сне. Задремав на берегу реки, героиня проваливается, как в глубокий сон, в кроличью нору и начинает свои странствия, во время которых встречается с разными странными существами. Возможно, читателя поначалу удивляет, что Алиса не осознаёт, что все ее приключения происходят во сне. Однако природа сна сложна: нередко спящий, подобно Алисе, не понимает, что ему снится сон. Кэрроллу это было хорошо известно. Еще за несколько лет до того, как сказка была окончена, он записал в дневнике: «Мы часто видим сон и ничуть не подозреваем, что он — нереальность. Сон — это особый мир, и часто он так же правдоподобен, как сама жизнь».

Особенно интересовало Кэрролла пограничное состояние полусна-полубодрствования. Он пишет: «Мысль: когда мы спим и, как это часто бывает, смутно сознаём это и пытаемся проснуться, не говорим ли мы во сне таких вещей и не совершаем ли таких поступков, которые наяву заслуживают название безумных? Нельзя ли в таком случае иногда определять безумие как неспособность отличать бодрствование от жизни во сне?» Тут невольно возникает вопрос: не потому ли во сне Алисы так много безумцев?

Немало удивила читателей и сама Алиса. Героиня Кэрролла, смело шагающая по диковинной стране, в которой она неожиданно очутилась, ничем не походила на обычных для того времени персонажей детских книжек — благонравных и скучных детей, строго соблюдающих сословную иерархию, покорно повторяющих истины, внушаемые им родителями и воспитателями. И дети в назидательных рассказах известных авторов — Марии Эджворт, Ханны Мур, Анны Летиции Барбо, писавшей вместе со своим братом Джоном Эйкином, и даже Чарлза Лэма, а также многих других — походили на маленьких взрослых, которым были неведомы ни смех, ни шалости, ни игры. Читатель всегда знал наперед, как эти дети сейчас поступят, что скажут и о чем подумают. Если и случалось им иногда допустить какую-то шалость или самостоятельность, то очень скоро они признавали свою вину, искренне сокрушались и просили у взрослых прощения. Кэрролловская Алиса была совершенно новой героиней детской книжки — живой, готовой к восприятию нового, умной девочкой, в голове которой роятся «всякие мысли». Она отважно шла вперед и почтительно, но с достоинством беседовала на самые неожиданные темы с самыми неожиданными персонажами, встреченными на своем пути. Э. Уилсон замечает: «Алиса всегда ведет себя как воспитанная девочка — разумно, практично», — и специально указывает на то, что в отношении Кэрролла к Алисе «нет ничего сентиментального». Не будет преувеличением сказать, что на протяжении многих десятилетий сентиментальность в той или иной степени неизменно присутствовала в книгах для детей. Такой героини детской книжки, как Алиса, английская литература еще не знала.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 130
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?