— В этом плане, насколько я могу судить, у Кэролайн все в порядке. И нос тут совершенно ни при чем, — проворчал Стрэнд. — У нее уже завелся поклонник, студент-второкурсник из Уэслианского методистского университета. Некий Джордж Андерсон. Каждый вечер заезжает за ней.

— Мне он не нравится, — сказала Лесли.

— Да не в этом дело! Впервые в жизни какой-то мальчишка обратил на нее внимание.

— Он избалован до крайности. — Лесли, казалось, не слышала реплику мужа. — Совсем еще мальчишка, а разъезжает на модной дорогой машине. — Юноша водил «корвет». — А ты заметил, на какой бешеной скорости он врывается в ворота, а потом так по-пижонски тормозит перед домом? Прямо кинозвезда!.. Нет, он мне совершенно не нравится. Нас едва замечает, и еще я слышала, как он рявкает на Кэролайн, стоит ей опоздать хотя бы на минуту. Его высочество, видите ли, не может ждать!.. Я тебе больше скажу. Каждый вечер, когда он увозит ее, я лежу и не сплю, дожидаюсь, когда девочка вернется. А такого со мной никогда не было, ни с одним из ухажеров Элеонор.

— Ну, Элеонор совсем другая. И носы здесь ни при чем.

— Как знать…

— Как бы там ни было, — Стрэнд стоял на своем, — но домой она возвращается довольно рано, целой и невредимой.

— До поры до времени, — мрачно вставила Лесли.

— Буду очень признателен Линде Робертс, если она оставит свое мнение при себе.

— А вот этого ты от нее не дождешься, — со смехом заметила Лесли. — Ладно, хватит об этом. Есть более важные вещи, о которых следует побеспокоиться человеку, выздоравливающему после сердечного приступа. В этот уик-энд приедет Элеонор, и я намерена посоветоваться с ней насчет Кэролайн.

— Так ты что же, всерьез восприняла эту болтовню? — недоверчиво спросил Стрэнд.

— Ну, наполовину, — ответила Лесли. — Ах да, чуть не забыла, Джимми звонил сегодня утром. Ты спал, и я не стала тебя будить. Он устроился на работу.

— Знаю, — сказал Стрэнд. — Заходил Херб Соломон и все мне рассказал. И еще принес хлеб, который испекла его жена. Будем есть его за ленчем. Мистер Кетли отнес буханку на кухню.

— Как это мило с их стороны. Ну а что ты думаешь насчет работы?

— Джимми от нее не умрет.

— Но он еще слишком молод, чтобы заниматься такими вещами!

— Ничего. В этом бизнесе люди взрослеют быстро.

Лесли вздохнула.

— Знаешь, я подумываю, а не пойти ли мне к гадалке? И узнать у нее, что будет со всеми нами в ближайшие пять лет. У Линды есть какая-то гадалка в Гринич-Виллидж, она уверяет, что это нечто потрясающее. Составляет гороскопы. Знаешь, она предсказала смерть мистера Робертса.

— Только ее нам и не хватало, — насмешливо заметил Стрэнд. — Передай миссис Робертс, пусть лучше остается покровителем — или покровительницей — любого из искусств.

— Но ведь она только добра желает. И потом она вовсе не глупа, как порой кажется.

— Но только не при ближайшем рассмотрении, — парировал Стрэнд.

— Просто она не уверена в себе и напугана до конца жизни. Никак не может пережить смерть мужа, не может вписаться в образ богатой вдовы и прячет все свои чувства и переживания под маской фривольности. Предпочитает, чтобы люди смеялись над ней, но не жалели. У каждого человека есть маска, за которой он прячется.

— А у тебя? — спросил Стрэнд.

— Ну, я притворяюсь зрелой и на редкость серьезной женщиной, — ответила Лесли. — Хотя на самом деле я всего лишь восемнадцатилетняя девчонка, не уверенная в том, нравлюсь ли мальчикам. — Она рассмеялась, встала, подошла к мужу, наклонилась и поцеловала в макушку. — А вот с твоими волосами от солнца ничего ужасного не происходит, — заметила она. — Ладно, пойду переоденусь к ленчу.

Вскоре после того, как жена зашла в дом, Стрэнд услышал звуки рояля. То была какая-то сложная и печальная музыка.

Как-то раз, еще дома, он заглянул в гостиную, где Лесли играла Баха, и спросил, о чем она думает, сидя за пианино.

— Надеюсь, — ответила она тогда, — приблизиться своей игрой к Богу.

Теперь же, сидя на солнышке у океана, с обманчиво здоровым загаром на лице и руках, худой и слабый, счастливо расставшийся с больничными трубками, приборами и мерцавшими экранами датчиков, он прислушивался к сумеречной незнакомой музыке, что играла его жена, собравшаяся навестить в городе цыганку, которая предсказала смерть мужу Линды Робертс. Расположение звезд, судьбы, затерянные в круговороте планет, смерть в длинных коридорах…

«Боже, — подумал он, ощущая слабость и уязвимость своей плоти, укутанной пледом и покоившейся в удобном шезлонге, — Боже, что со мной будет, что будет со всеми нами?..»

Он стоял у окна своего номера в отеле «Крийон» и смотрел на скульптуру вздыбившихся лошадей, на элегантную и просторную площадь Согласия. В молочно-белой туманной дымке, поднимавшейся от Сены, через которую просвечивало в отдалении здание сената, площадь выглядела пустынной. Да она такой и была — как объяснил Хейзен по прибытии, в августе все уезжают из Парижа. Сам факт их пребывания здесь казался Стрэнду чудом. Хейзен сказал, что его ждет срочное дело в Европе и что компания, на которую он работает, даже готова предоставить персональный самолет «Лир джет», чтобы пересечь океан. И поскольку в самолете будут свободные места, он предложил Стрэндам и Линде Робертс сопровождать его, на что Стрэнд немедленно ответил: «Нет, это невозможно». Он сказал, лучше бы Лесли съездить в Париж одной, но та заявила, что без него не поедет. Стрэнд попытался сослаться на болезнь, но аргумент не сработал — к тому времени он уже ежедневно совершал долгие, в милю, прогулки по пляжу. Да и вообще был здоров и крепок, насколько может быть здоров мужчина его возраста, стоявший на пороге смерти шесть недель назад. К тому же доктор Колдвелл внес свою лепту — сказал, что путешествие пойдет ему только на пользу. Небывалая щедрость Хейзена смущала Стрэнда, но Лесли так хотелось поехать, что он почувствовал: было бы просто жестоко лишать ее такой возможности. И Элеонор твердила, что грешно отвергать дары, кои великодушная судьба посылает им в лице Рассела Хейзена. Женщины, подумал он тогда, куда естественнее и охотнее принимают подарки и услуги, чем мужчины. И нехотя сказал «да». Но теперь, после того как они провели в Париже неделю и он побродил по улицам, названия которых были знакомы ему из книг чуть ли не с детства, посидел в уличных кафе под зонтиками, медленно пробиваясь сквозь строй фраз в «Фигаро» и «Монд», чрезвычайно довольный тем, что еще не совсем забыл свой школьный французский, — теперь он был благодарен жене за то, что настояла на поездке.

К тому же в Америке в данный момент его ничто не держало. Мистер Бэбкок заезжал познакомиться со Стрэндом. Как и уверял Хейзен, директор школы оказался очень милым, застенчивым и суховатым маленьким человечком. Он был на удивление тактичным и не стал мучить Стрэнда расспросами, просто вкратце очертил перед будущим сотрудником круг его обязанностей. И Стрэнд с облегчением понял, что после долгих лет преподавания истории ему вовсе не обязательно как-то специально готовиться к занятиям в новой школе. Лесли съездила в Данбери посмотреть дом, в котором им предстояло жить. И, вернувшись, заявила, что он вполне пригоден. Правда, необходима машина, чтобы добираться до города, но Хейзен с большой охотой отдал им свой старый пикап, а мистер Кетли преподал Лесли несколько уроков вождения. Та немного нервничала, но в целом справлялась неплохо. И с первого же раза сдала экзамен и получила права.