Прямо по центру поляны в землю был вбит крепкий столб.

У столба корчился и извивался странный мужик в собольей шапке. Узрев зависший над головою горынычеплан, он злобно скривился и попытался плюнуть в корабль, заплевав, однако, при этом самого себя.

Видя, что ладья висит достаточно высоко, странный мужик принялся неистово ругаться, но за гулом дышащего огнем Горыныча ничего не было слышно.

Иван Тимофеевич перегнулся через правый борт:

— Батюшки светы, так енто ведь…

— Правильно, хан Кончак! — поспешил подтвердить догадку оружейного затейника Всеволод.

— Так значит мы его… того.

— Половецкий пес заслуживает и худшей участи, — презрительно скривился князь. — За предательство у нас на Руси вообще-то на кол осиновый сажают, в особенности половцев. А так… пущай вероломный изменник послужит научному експерименту.

— Но как вы его изловили?

— Витязи дозорные его схватили на самой границе удела краинского, — пояснил Ясно Солнышко. — Он в бабу переоделся и через лес средь бела дня драпал. Но по-глупому погорел, дурень степной, усы сбрить забыл. Вот витязи его сразу и вычислили.

Иван Тимофеевич удовлетворенно кивнул и громко скомандовал:

— Набор высоты — триста локтей!

— Есть набор высоты, — донеслось из трюма, и горынычеплан стремительно пошел вверх.

Фигура половецкого хана внизу постепенно уменьшалась в размерах.

Оружейный затейник вынул из ящика ядреную бомбу и осторожно подкатил ее к особому люку в носовой части летающего корабля.

— Проблема в том, — проговорил он, — что мы с Левшой до сих пор точно не знаем, как ядреная сила влияет на обыкновенного человека.

— Сейчас узнаем! — рассмеялся Всеволод. — На примере хана Кончака.

— Но я клоню к тому, — продолжал отец Муромца, — что на разных людей бомба может действовать по-разному. Мы-то с Левшой по большей части мастеровые, не ведуны, не волшебники какие, так что, как получится, один Велес ведает…

— Ты это… давай, испытывай, — распорядился князь, которому, как и Ивану Тимофеевичу, было страсть как интересно, чем же все это закончится.

Оружейный затейник кивнул, открыл деревянный люк, основательно прицелился, прищурив левый глаз, и метнул ядреную бомбу вниз. Посчитал до трех и тихо произнес:

— Ядрить запалить, силу камня разъярить!

Далеко внизу у самой земли что-то глухо бухнуло.

— А теперь полный трехголовый! — выкрикнул Иван Тимофеевич, и горынычеплан тут же устремился куда подальше от эпицентра магического взрыва.

Князь Всеволод только успел заметить яркую вспышку и волну зашевелившегося снега, словно там, у земли, вдруг закружилась внезапно налетевшая метель.

— Ну и что далее? — несколько разочарованно спросил Ясно Солнышко.

— Ждем-с, — пожал плечами Иван Тимофеевич, переворачивая стоящие на мостике песочные часы, — от десяти до тридцати минут.

— И зачем?

— А мал чего?

— Ну, тогда ждем…

Прошло около получаса, когда горынычеплан лег на обратный курс.

Всеволод достал было из-за пазухи дозорную трубу, но тут же ее спрятал, решив немного потомить себя интригующей неизвестностью.

И вот воздушный корабль торжественно сел на подвергнутой ядреному удару полянке.

Русичи не поверили своим глазам.

Полянки не было.

Впрочем, как и доброй части зимнего леса. Судя по следам, оставшимся на вспаханной земле, большая часть уснувших до весны деревьев ожила и, самостоятельно выбравшись из стылой земли, ушла куда подальше от места недавнего буйства магических стихий.

Стянутая на испытательный полигон вражья машинерия оплыла, словно от невыносимо высокого жара. Теперь трудно было узнать, на что первоначально походила эта груда расплавившегося железа. Но самое интересное поджидало русичей у по-прежнему врытого в землю столба.

Столб также пытался самостоятельно выбраться из земли, но, поскольку он не был полноценным деревом, то успел лишь отрастить корявую сучковатую ногу. Дальше, как видно, дело не пошло.

Но и не это было главным чудом.

У изувеченного магической силой столбика сидел опутанный крепкой веревкой здоровый рыжий пес.

— Тестюшка, неужели это ты? — неуверенно спросил Всеволод, выбираясь из опустившейся ладьи.

— Князь, не подходите к нему слишком близко! — предупредил Иван Тимофеевич. — Он наверняка бешеный…

В подтверждение этих слов рыжая псина злобно оскалилась и залаяла каким-то тонким визгливым голосом, нисколько не вяжущимся с ее внушительными размерами.

— Доигрался, родимый, — удовлетворенно хмыкнул князюшка, — а ведь я тебя предупреждал: пойдешь против Руси — получишь сполна за все дела свои нечестивые.

В ответ пес разразился оскорбительным лаем.

— Ну, теперь все нам с Левшой ясно! — улыбнулся довольный итогами испытаний оружейный затейник. — Магическая сила бомбы меняет у всего живого его изначальную сущность. Кто при жизни дураком был, тому суждено превратиться, ну, скажем, в осла. Кто воровал и обманывал, опосля взрыва обернется в шакала. Кто малодушничал да трусил по любому поводу, зайцем станет, а то и крысой помойной. У хана же половецкого, как видно, собачья натура была, вот он в пса шелудивого и превратился.

— М-да, недаром мы его не иначе как псом половецким величали, — глубокомысленно заметил Ясно Солнышко, дразня бывшего хана большой кривой палкой. — Что с ним теперь делать, ума не приложу.

— Да чё тут долго думать, — вмешался в разговор Левша, — на цепь посадить и наречь Сапсаном, может, хорошо сторожить будет, ишь, какой огромный.

— Кто сторожить будет? — расхохотался Всеволод. — Хан Кончак? Да он специально воров на дом наведет, да еще половиком у двери им послужит.

Заколдованный половец, похоже, не был с этим согласен.

Вцепившись в длинную палку, он попытался вырвать ее из крепких рук князя, яростно при этом рыча.

— Ну и ну! — продолжал удивляться отец Муромца, медленно обходя груды оплывшего железа.

Прочие русичи тоже выбрались из горынычеплана, неуверенно оглядывая перепаханную землю.

Только стрельцы остались у бортовых самострелов. Мало ли там чего?

— А что ж енто будет, когда мы «Толстопуза» подорвем? — вслух размышлял Иван Тимофеевич, подскребывая лысеющую макушку.

— Со второй бомбой малость подождем, — нахмурившись, решил Всеволод. — Пущай это будет нашим самым крайним средством…

Решающая битва с захватчиками должна была состояться у стен праматери всех городов русских града Киева.