Нет, такое не подходит. Многовато последствий вытечет из одного простенького слова.

«Она странная». — Но, с другой стороны, все люди, все эльфы, все живые существа на свете в той или иной мере странные. Это вовсе не повод относиться к кому-либо настороженно.

«О ней никто в замке не знает». — К примеру, о Денисе тоже никто в замке толком ничего не знает, кроме того, что Денис рассказывает о себе сам… И ничего, сама защитница Гонэл доверяет ему, да и Арилье никогда не подозревал своего напарника ни в чем дурном.

— Ну, — сказал Денис, старательно взвешивая каждое слово и все равно не в силах избавиться от ощущения, что летит в бездну, — понимаешь, тут все как-то сразу. Этгива ни на какое известное мне существо не похожа. Даже на эльфа.

Арилье сморщил нос и испустил звук, очень похожий на змеиное шипение.

— Много ты знаешь об эльфах!

— Почти ничего, — покладисто согласился Денис, — но Этгива на них… на вас то есть… ну совершенно никакого сходства. Ну, может быть, самую малость. В любом случае, она даже для эльфа слишком странная… Вот, к примеру, ты можешь быть уверен в том, что она не умеет летать?

— Летать? — Теперь Арилье выглядел весьма озадаченным. — Но с чего ты взял, что она это умеет?

— Ни с чего, — Денис махнул рукой почти безнадежно, — просто в голову пришло. Если она вдрут вздумает взлететь, никто не удивится. Почему? Потому что Этгива совсем-совсем другая. Ты тоже с такими не встречался, не отрицай.

— Возможно, — сказал Арилье, явно не желая ни возражать, ни соглашаться. — А еще что?

— Ну, не знаю, — отозвался Денис. Ему вдруг стал до смерти тягостен этот разговор. — Ты зануден, как все влюбленные, Арилье. Отстань от меня. С чего ты вообще взял, будто я что-то имею против Этгивы? Она просто кажется мне непонятной, вот и все.

— А по-твоему, нельзя любить непонятное? — В голосе Арилье появились угрожающие нотки.

— Да люби что хочешь, хоть бабу-ягу, — в сердцах брякнул Денис. — Я вот в детстве любил мультфильмы про трансформеров, и то ничего. Уродом же не вырос. Кажется. Хотя кое-кто и предрекал.

Арилье — удивительное дело! — не воспользовался случаем поддразнить приятеля, и Денис истолковал это как признак серьезной умственной работы, происходящей в уме эльфа. Явление нечастое и посему требующее самого пристального внимания.

Они совершенно позабыли, ради чего выехали из замка. Даже синий ясный день как будто утратил для них значение.

А ведь поутру Денис не без радости отметил: пейзаж чудесным образом напоминает красивый гобелен — в голубом небе нарисованы маленькие упругие облачка, роща выглядит так, что иначе, чем «кудрявая», ее и не назовешь, две крестьянских девушки в подоткнутых юбках верхом на смирных лошадках сопровождают стадо коров на пастбище… И таинственный стройный силуэт замка на горизонте.

Самые подходящие декорации для того, чтобы вплотную заняться отработкой ударов копьями с седла. Арилье так и сказал своему другу: «У тебя удар копьем с седла, Дениска, слабоват — в настоящем бою пропадешь ты с таким ударом». И Денис охотно согласился.

А теперь вот никаких ударов, никаких отработок, и даже крестьянские девушки не производят должного впечатления и пейзаж не оживляют. Сплошь гнилые какие-то разговоры и ненужные выяснения отношений.

Арилье тяжело вздохнул. Казалось, еще немного — и он расплачется. Денис даже испугался:

— Ты чего?

— Любовь эльфа бессмертна, — сказал Арилье, скучно глядя в небо.

— А, — успокоенно протянул Денис, — ну тогда все в порядке. — Ты ее любишь, она — тебя, вы оба никогда не умрете, и любовь ваша — тоже. Я не вижу проблемы.

— Нет, — скрежетнул зубами Арилье, — ты ее видишь. В том-то и дело.

— А ты?

— И я, — признался Арилье.

— И в чем она, проблема?

— В том, что ты сказал. Она — неизвестно что. И я люблю ее. Навек. Понял теперь?

— Стало быть, — произнес Денис, — есть кое-какое преимущество и в том, чтобы быть человеком! Люди в состоянии разлюбить. По крайней мере, некоторые.

Арилье пожал плечами.

— Тебе-то точно еще не время об этом рассуждать.

— Ничего, ничего, — сказал Денис, сам дивясь своему покровительственному тону, — я теоретически. В форме футурума.

Он думал, что Арилье вспылит, но тот поник головой:

— Правду говорят: влюбленный глупеет и становится как бы ребенком. Любой может поучать и насмехаться, а ты только вздыхаешь да плачешь.

— Никогда не видел, чтобы ребенок в подобной ситуации вздыхал и плакал, — хмыкнул Денис.

— Ну так увидишь.

Внезапно Арилье оборвал фразу, напрягся, вытянул шею, высматривая что-то впереди, а потом погнал коня. Денис, радуясь прекращению разговора, помчался следом. Он уже неплохо ездил верхом. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в первое время.

Иногда Денис радовался тому, что мама его сейчас не видит. Представить страшно, как она бы раскудахталась, если бы сынок вдруг предстал перед ней в боевом доспехе, с копьем в руке! А иногда ему до смерти хотелось показать маме, каким он стал. Может быть, она наконец начнет видеть в нем самостоятельного человека, мужчину.

А может быть, и нет. Мама всегда представлялась Денису существом иррациональным. Даже в детстве, когда она для него заключала в себе почти всю обитаемую вселенную.

Эльфийское зрение намного острее человеческого. Только спустя десять минут Денис начал различать вдали некую фигуру. Фигура эта то бежала по лугам, то останавливалась и принималась плясать на месте. Она кружилась и подпрыгивала в диком танце, а затем, раскинув руки, опять неслась навстречу всадникам.

Теперь у Дениса уже не оставалось сомнений: это была Этгива. Светлые, отливающие золотом волосы, фиалковые глаза и прочие достоинства. Он попробовал было посмотреть на нее глазами Арилье. Интересное упражнение для молодого человека, который пока что представляет себе любовь лишь теоретически. В порядке футурума.

Денис прищурился. О чем обычно думают влюбленные? Он попробовал вызвать в памяти стихи, которые они худо-бедно проходили в школе. Любовная там лирика Пушкина, все такое.

Оказалось, что поэты в основном перечисляют разные женские достоинства, которыми рассчитывают воспользоваться в самом ближайшем времени. Гибкий стан, ласковые губы, добрая душа, способность к пониманию. Исключение составляла «Незнакомка», но в общей атмосфере стихотворения скользила некая уверенность в том, что и эта дама, за известную мзду, согласится осчастливить поэта.

Денис затряс головой. Нет, так не годится. Надо попробовать сначала.

Он уставился на Этгиву.

Красивая, не отнимаешь.

Странная, но это придает ей пикантности. Как выражается мама, «с присыпочкой девочка». (Денис невольно поморщился — это выражение вдруг показалось ему страшно пошлым).