Милена не видела полета стрелы. И не поняла ничего. Только что глинолицый чуть замедленно поднимал оружие к голове Хрусталева — и уронил его, и повалился с торчащим из глазной впадины оперением. Хрусталев остался стоять.

А потом все смешалось.

Стрелы летели, казалось, ниоткуда. И отовсюду. Попадали в глинолицых. Но особого вреда не причиняли — кроме угодивших в голову. Странные ружья отвечали на ураганную стрельбу — гораздо реже. Милена вжалась в камень — с запозданием. Но в сторону ее и Хрусталева не стреляли. Первая стрела оказалась и последней.

Все происходило молча. Лишь щелкали тетивы, приглушенно хлопали ружья, и ударялись стрелы — громко в камни, с мягким хрустом — в тела. Перестрелка не затянулась. Атаковавшие быстро поняли, где уязвимое место глинолицых — фигуры в камуфляже одна за другой падали, чтобы больше не подняться.

Потом раздался первый крик — короткий, гортанный. Со скал спрыгивали нападавшие. Их оказалось много, по два десятка на каждого из уцелевших глинолицых. В ход пошли копья, мечи, секиры, палицы. Через пару минут все было кончено.

Пробившее грудь и пришпилившее к земле копье с узким зазубренным наконечником не причиняло страданий Хрусталеву. И он не извивался, не пытался освободиться, как четверо его уцелевших соратников. Те тоже не чувствовали боли — они лишь выполняли шедший извне приказ: вырваться и продолжить бой. Та же команда билась и в голове Хрусталева. Он не обращал на нее внимания, как на жужжание надоедливой мухи.

Он старался понять: что и как с ним произошло? Как он здесь оказался? Воспоминания уже не казались скучным черно-белым фильмом о чужом человеке — лишь внешне похожем на Вовку Хрусталева…

…Вдоль ряда распластанных фигур в камуфляже шел человек в грубо выкованном стальном шишаке. И деловито разбивал головы глинолицым палицей-перначем.

Когда палица взметнулась над Хрусталевым, тот понял все. И все вспомнил. Он, Хрусталев, умер. Его убили на Третьем Посту. Все остальное — кошмарный сон умирающего мозга. Страшное, не знамо за какие грехи дарованное посмертие… Нет и не было ничего — ни спрятанного в глубине гор логова ходячих мертвецов, ни авантюрного рейда на Девятку, ни этого заваленного телами ущелья. Нет ничего. Он лежит в луже собственной крови у КПП Третьего Поста. И умирает. А может, уже умер… Хрусталев понял все и его мертвые губы растянулись в растерянной полуулыбке — первой улыбке после смерти…

Пернач опускался целую вечность. И обрушился на череп с грохотом ядерного взрыва. Вовка Хрусталев умер второй раз. Окончательно.

Юрта не блистала убранством.

Войлок на полу, войлок на стенах. Очаг по центру, под потолочным отверстием. И все.

Милена медленно шла по кругу. Ощупывала стену. В фильмах с приключениями герои всегда вспарывали ткань подобных шатров бесшумным ударом ножа — и исчезали в ночи под носом растяп-врагов. Похоже, авторы тех сценариев не представляли устройство степных юрт — под войлоком везде прощупывался деревянный каркас, сквозь который даже самый изворотливый герой едва ли просочится…

Впрочем, не все потеряно. Она не связана, и швейцарский ножичек остался при ней. Если Сугедей — имя владыки Милена уловила в разговорах доставивших ее сюда всадников — если этот толстобрюхий решит вдруг попользоваться пленницей, то… Едва ли степной царек привык к женщинам, владеющим приемами единоборств. И едва ли потащит себе в помощь нукеров…

А короткое лезвие, приставленное к яремной вене, давит на психику не хуже длинного. Особенно если чуть-чуть нажать. Но это — на крайний случай. Если имя Карахара не окажет нужного действия.

Занавеска на входе отдернулась. Быстро вошел человек. Среднего роста, молодой — не старше Милены. Простая одежда, кинжал на поясе, на шее единственное украшение — золотая голова беркута.

Она подумала было, что это кто-то из прислуги, призванный возвестить приход пресветлого хана, или как тут здешний владыка именуется. Она ошиблась. Взгляд, манера держаться — все говорило, что это он и есть. Сугедей.

Вошедший двигался, как дикая кошка. Грациозно. Раскованно. И — очень опасно. Он произнес короткую фразу, Милена не поняла. Уловила одно слово, точнее имя: Карахар. Сказано это было мягко, по-восточному — Харахар…

Милена пожала плечами: не понимаю. Он повторил на языке адамаров, тщательно выговаривая слова:

— Ты — жена Карахара?

Она кивнула. Раз он это знает — все прояснится быстро. У кого она: у освободителей? у новых похитителей?

Сугедей оглядел ее — внимательно, неторопливо. Выражение рысьих глаз она не поняла. Кивнул удовлетворенно, словно именно такой всегда и представлял жену Карахара — в униформе, растрепанную, со свежей царапиной на щеке. И — непредставимо красивую. Похожих красавиц Сугедей не мог нигде видеть. Степные девчонки выходили замуж в тринадцать и каждый год рожали детей — и к двадцати пяти, к возрасту полного расцвета женщины, выглядели не особо аппетитно…

Однако никаких эмоций на лице хана не отразилось.

— Сядь, женщина, — сказал он. — Поговорим. Предложение звучало миролюбиво. Милена медлила.

Посмотрим, что сделает этот вождь табунщиков, если жена Карахара не подчиниться его не то просьбе, не то приказу.

Он не сделал почти ничего. Поднял бровь — и ей захотелось немедленно опуститься на войлок. Но она осталась стоять. А затем…

Движения она почти не увидела. Кулак ее разжался как бы сам собой — так быстро и ловко его разжали. Через секунду Сугедей рассматривал швейцарский нож.,

— Оружие, — сказал он с легким удивлением. — Маленькое оружие, но зубы змеи меньше… В мою юрту с оружием не входит никто. Караул-баши умрет до заката.

Он еще раз осмотрел нож, безошибочно выбрал и подцепил ногтем лезвие — то самое, что Милена столь самонадеянно собиралось приставить к его горлу. Взмаха руки она опять не заметила и никак среагировать не успела. Просто ее рукав — от плеча до локтя — разошелся ровным разрезом. На показавшейся коже — ни царапины.

— Сядь, женщина, — он протянул ей сложенный нож. И первым опустился на войлок, скрестив ноги.

Она села — неловко. Милена не испугалась. Не умела. Но поняла — этот человек сделает с ней всё. Все, что захочет. И не побоится ни ее смехотворного ножа, ни мести Карахара.

— Старый дурак Нурали взял бы тебя силой и заставил рожать ему воинов, — сказал хан. — Он глуп. Несколько лишних кончаров не спасут его. Мне нужно другое.

— Что? — впервые разлепила губы Милена.

— Мне нужны Драконы Земли, — сказал Сугедей. Сказал просто, словно речь шла о табуне или отаре. — Сколько их сможет отдать Карахар, чтобы получит тебя? Получить целой, не по частям?

— Драконы не подчиняются первому встречному, — ответила Милена осторожно.