– Говорят, ты музыкант? – улыбаясь, поинтересовалась правительница. – Тогда играй.

Кто-то протянул Раничеву странный инструмент, нечто среднее между мандолиной и лютней. Усевшись на ковер, Иван тронул струны… звук был вполне приличным. Музыканты начали потихоньку отбивать ритм на больших тамбуринах, постепенно включая в игру телибаты – барабанчики поменьше, выточенные из твердых пород дерева. В общем-то, именно они, барабаны, и составляли основной инструментарий берберских музыкантов, потому и композиции, и танцы многообразием не отличались – гости либо водили волной хороводы, либо бегали по кругу паровозиком, на манер пресловутой летки-енки. В отличие от обычных мусульманских компаний, здесь были и женщины, к которым относились подчеркнуто уважительно. В златотканных одеждах, с открытыми лицами – довольно приятными, на взгляд Раничева – они весело смеялись и наравне с мужчинами принимали участие в плясках.

Приноровившись к ритму – берберские музыканты играли нечто вроде убыстренного варианта диско, – Иван принялся наигрывать «Распутина». Мелодия эта, видимо, пришлась по душе и гостям и хозяевам. После того как пляска закончилась и усталые, но довольные танцоры, шумно дыша, уселись на ковре, слуга-негр протянул Раничеву серебряный кубок с недурным по вкусу вином из красного винограда.

Поблагодарив хозяйку изящным поклоном, Иван выдал следующий хит, вернее целый сборник хитов, смешав в одну кучу Блэкмора, Мальмстина, Вэя и Джо Сатриани. И эта длинная компиляция имела не меньший успех, нежели «Распутин», которого Раничев три раза повторил на бис, беззастенчиво присвоив лавры Фрэнка Фариана.

Вино делало свое дело – развеселившиеся поначалу гости ближе к утру все сильнее клевали носами, а некоторые, наиболее ушлые, привалились на разбросанные по ковру подушки и безо всякого стеснения захрапели. В том числе и Кабир, которого давно уже заприметил Иван, а еще увидал сверкнувший изумруд на его пальце. Вот гад! Говорил ведь, перстенек правительнице подарит! Видно, решил оставить себе… Не переставая играть, Раничев поднялся на ноги и стал медленно пробираться сквозь спящих гостей, стараясь, чтобы этот его маневр не привлек особого внимания… Наконец, он уселся рядом с храпящим Кабиром. А уж дальше все остальное было делом техники. Миг – и перстень Тимура перекочевал с безымянного пальца управителя в ладонь Ивана. Вот, так-то лучше будет…

– А ты ловкий малый! – насмешливо прошептали у него за спиной.

Раничев медленно обернулся и увидел позади себя…

«Счастливый владыка, – сказали ему, —

Парчовое платье не шьешь – почему?»

Ответил: «Довольно прикрыт я и так,

А платья другие – роскошества знак».

Саади

…одного из музыкантов.

– Тсс! – Воровато оглянувшись, тот нагнулся к спящему и, сняв с него еще один перстень, неожиданно подмигнул Ивану. – Больше нельзя, слишком уж разозлится. А так может подумать, что и потерял.

Раничев усмехнулся.

– Наши хотят, чтобы ты научил их своей музыке, – продолжал музыкант, не старый еще человек с бледным лицом и лукавым взглядом.

– Хотят – научу, – пожал плечами Иван. – Только… мне ведь работать надо.

– Ничего, мы договоримся с охраной и найдем тех, кто выполнит за тебя всю работу…

Берберы ценили музыкантов, и те неплохо зарабатывали, и вовсе не только по большим праздникам. Рабы-конкуренты им были не нужны, тем более такие умелые в своем деле, как Иван. Раничев быстро догадался об этом, но все же показал некоторые приемы игры и мелодику, в противном случае опасаясь мести – проспавшийся Кабир хоть и не поднял большой шум из-за пропавших перстней, тем не менее при встречах посматривал на Ивана с большим подозрением и – чувствовалось – скрутил бы в бараний рог, ежели б ему позволили. Другое дело, что правительница Каради-Куюг благоволила к невольнику-музыканту. Раничеву не раз и не два еще удавалось услаждать ее слух, до тех пор пока не подул из пустыни горячий сухой ветер.

– Пора ехать на рынок, – потирая руки, высказался как-то поутру Кабир. – Иначе мы здорово продешевим с рабами.

И в самом деле, с началом нового пиратского сезона существовал большой риск прогадать. Поэтому в один из солнечных дней месяца шабана, перед началом поста, всех невольников больше не повели на работы, а, сковав длинной цепью, погнали к морю. Сам домоправитель Кабир лично возглавил торговую экспедицию. Обычно он ехал позади всех, лишь иногда, когда позволяла расширявшаяся дорога, – сбоку, почему-то пристраиваясь рядом с Раничевым.

– Ты очень понравился госпоже и мог бы обрести свободу, – однажды поведал он. – Однако музыканты уговорили правительницу подарить тебя будущим родственникам, шауйя… О, это жестокие люди! – Кабир пожевал ус. – Впрочем, я не повезу тебя к ним, лучше продам вместе со всеми… лучше – и для меня, и для тебя… Кстати, ты не видал, кто из музыкантов похитил два моих перстня? – неожиданно спросил управитель. – Сахдия? Мамед?

– Я не помню их лиц, – пожал плечами Иван.

– Ага! – Кабир ухмыльнулся. – Так, значит, это все-таки были они… Так я и думал. Правда, еще подозревал и Джафара, тот маймун тоже способен на многое… Ну погодите, ифриты…

– Напрасно ты разозлился на музыкантов, – покачав головой, заметил Иван.

Управитель всплеснул руками:

– Ой ли? Не стоит их выгораживать, это ж по их милости ты лишился возможной свободы… а они таким образом избавились от сильного конкурента. Вот тебе мораль – будучи рабом, не стоит показывать, что ты в чем-то лучше других. Будь как все – и будь что будет.

Раничев усмехнулся – а управитель-то, оказывается, был настоящий философ. Впрочем, это не мешало ему с выгодой обделывать свои делишки – в каждом, попадавшемся по пути берберском селении, даже в самом мелком, Кабир продавал какие-то кувшины, кожи, ремни, а в одной деревне, уже в предгорьях, обменял захворавшего по дороге невольника на большое чеканное блюдо. Постепенно горы становились ниже, а воздух влажней и теплее. Наконец предгорья незаметно сменились равниной, поросшей желтыми кустами дрока и маленькими карликовыми пальмами. Ведущие пленников берберы заметно приободрились и повеселели, по всему было видно, что конец пути близок. То и дело попадались живописные римские развалины, возделанные сады и огороды, путники на больших двухколесных повозках, груженных сушеными плодами и прошлогодним сеном.

– Да славится великий халиф Абд ал-Азиз! – громко приветствовал Кабир двигавшуюся навстречу группу мелких торговцев. – Да продлит Аллах его царствование.

– Слава Аллаху, милосердному и всеведущему, – отозвались торговцы. – Слава халифу.

– Что, много ли успешных войн вел этой зимой ваш славный халиф? – хитро поинтересовался бербер.

– Нет, этой зимой наш халиф не воевал, лишь копил силы для очередного похода.

– Ах вот как… – Спрятав радостную улыбку, Кабир попрощался с торговцами. Раз не было походов – не было и дешевых рабов, в самый раз можно будет установить цену, в самый раз…