— Нет. Я считала, что не должна этого делать. Хотя я всего первый год занимаюсь криминологией…

Лео и Алан обмениваются взглядами.

— Впрочем, не важно. Я знаю из телепередач, что нельзя заниматься самодеятельностью, можно испортить улики.

— Все правильно, Мэрилин, — говорю я и запинаюсь из боязни напугать ее. Но делать нечего, нужно продолжать. — Проблема не только в уликах, но и в содержимом пакета. Там может быть бомба.

Ее глаза расширяются. Она бледнеет.

— Ох, я… Господи, мне и в голову не пришло… — Она сильнее бледнеет. Готова спорить, что думает о ребенке.

Келли кладет руку ей на плечо. Я вижу гнев и заботу в глазах подруги.

— Сейчас уже не о чем беспокоиться, лапонька. Его ведь просветили при входе, верно?

— Да.

— А они там именно бомбы и ищут.

Лицо Мэрилин начинает розоветь. Она быстро приходит в себя.

«Тогда что же у нас здесь? — думаю я. — Что-то новое и любопытное. И возможно, малоприятное для глаз».

— Келли, почему бы тебе не пригласить Мэрилин на ленч?

Она сразу меня понимает. Я открою пакет, и там может оказаться нечто, чего Мэрилин не следует видеть.

— Прекрасная мысль. Пошли, лапонька. — Она хватает Мэрилин за руку и тащит к двери. — Кстати, а где маленький Стивен?

— Мама за ним присматривает. Вы уверены, что можете сейчас уйти?

— Все нормально, — говорю я улыбаясь, хотя настроение у меня совсем не радостное. — И спасибо, что принесли пакет. Если такое произойдет еще раз, сразу звоните нам, не трогайте посылку.

Ее глаза снова расширяются, она кивает. Келли поспешно уводит ее.

— Не возражаете, если я немного тут побуду, мэм? — спрашивает сержант Олдфилд и пожимает плечами. — Хотелось бы посмотреть, что в пакете. Почувствовать преступника.

— Конечно. Особенно если вы добавите перехватывание почты к списку своих обязанностей. Это не укор, всего лишь сожаление.

Он кивает:

— Заметано, мэм.

Я открываю ящик стола и достаю латексные перчатки, натягиваю их и концентрирую внимание на пакете. Это обычный пакет, в таких, как правило, пересылают юридические документы. Слова выведены черными печатными буквами: «Внимание: для агента Смоуки Барретт». Толщина пакета равна половине или трем четвертям дюйма.

Я переворачиваю пакет, смотрю на клапан. Не заклеен. Все молча ждут. Что ж, можно открывать.

Я достаю письмо и откладываю в сторону. Что еще? Мои глаза превращаются в щелочки при виде страниц с фотографиями женщин в трусиках. Некоторые привязаны к стульям, некоторые к кроватям. На головах у женщин капюшоны. Что-то еще есть в пакете. Мое сердце падает. СД-диск.

Я беру письмо. «Что теперь?» — обреченно думаю я.

Привет, агент Барретт!

Я сознаю, что выбрал кружной путь, послав пакет через мисс Гейл. Но таким образом я лишний раз напомнил вам о моем предупреждении. Надеюсь, вы помните: над каждым из тех, кого вы любите, нависла угроза, я могу протянуть руку и… коснуться любого.

Но сейчас речь о вас, агент Барретт. Пожалуйста, терпеливо выслушайте меня. В моих действиях есть философский смысл, который вы должны понять, чтобы полностью разобраться в содержимом пакета.

Знаете ли вы, какое слово чаще всего используется в Интернете для поиска? Секс. А какое слово следует за ним? Изнасилование.

Это означает, что миллионы людей, имеющих доступ в Интернет, больше всего на свете интересуются сексом и насилием. Впечатляет, правда?

Отвечая на массовый спрос, в Интернете появились и расцвели новые веб-сайты. Сайты, обращенные к женоненавистникам. Для примера возьмем сайт с весьма подходящим названием «Отомстисуке.com». На этом сайте мужчины публикуют фотографии своих бывших любовниц и жен. Все дамы в обнаженном виде и сексуальных позах. Цель публикации одна: унизить и высмеять. Под каждой фотографией — предложение высказать собственное мнение. Посмотрите в первое приложение.

Я нахожу приложение, помеченное единицей. Фотография улыбающейся шатенки лет двадцати-двадцати пяти. Женщина обнажена, ноги раздвинуты прямо в объектив. Подпись гласит: «Моя глупая обманщица-подружка. Грязная потаскушка». Под фотографией комментарии:

Парень из Калифорнии. Какая вонючка! Рад, что кто-то другой, а не я обслуживает эту мерзкую дрянь!

Джейк28. Тебе стоило бы передать эту суку мне и моей бригаде, уж мы бы оттрахали ее в задницу! Шлюха!

Риццо. Точно!

Дэннибой. Я бы не отказался!

Тнинч. Ничего себе киска. Жаль, что такая шлюха.

Хангнард. Делай, как я! Сунь свой член ей в рот и вели заткнуться к такой-то матери!

Я откладываю листки: прочитала достаточно. От этой ненависти тошнит.

Лео присвистывает:

— Вау! Ничего себе!

О многом говорит, не правда ли? Вот что варится в котелках у мужчин. Секс, насилие и ненависть.

Это та питательная среда, из которой выходят такие, как я, агент Барретт.

Конечно, большинство из этих мужчин неразвиты и ничтожны. Но если поискать, порыться, покопаться, поуговаривать, то легко найти тех, кто готов перейти черту. Им не хватает малости: подстрекательства. Учителя им не хватает, если хотите.

Я чувствую, как у меня начинает жечь в желудке. Подсознательно я представляю, к чему ведет автор письма.

Полагаю, я все сделал, чтобы вы поняли. Теперь перейдем к фотографиям, ладно? Вы скорее всего уже взглянули на них. Присмотритесь внимательней.

Я делаю, как он велит. Там всего пять женщин. Я вглядываюсь.

— Что ты думаешь? — спрашиваю у Алана. — Стул и кровать в комнате одни и те же?

Алан проглядывает странички.

— Ага. — Он щурится, затем раскладывает листки на моем столе в ряд. Показывает на ковер на одной из фотографий: — Взгляни.

Я смотрю. Вижу пятно.

— Теперь сюда, — говорит он, показывая на другую фотографию.

То же пятно.

— Черт, — говорит Лео. — Разные женщины, а парень один и тот же.

— Но это не Джек, верно? — говорит Джеймс, наконец нарушая молчание. — Этот парень не Джек. Возможно, нынешний сподвижник Джека.

Мы молчим. Я продолжаю читать письмо.

Вы ведь неглупый человек, агент Барретт. Уверен: вы уже заметили, что все снимки сделаны в одном и том же помещении. Причина проста: всех этих молодых женщин убил один и тот же человек.

Я чертыхаюсь. Так я и знала! Эти женщины уже мертвы.

Возможно, вы или кто-нибудь из ваших соратников уже сделал правильный вывод: фотограф — не я. Примите мои поздравления, я не сомневался в вашей сообразительности.