— Эй, ты что, тихо, милая, — со смехом проговорила Сара. — Не жадничай, а то затопчешь.

Тим поднял глаза от своей терпеливой пациентки.

— А не пошла бы ты, а? Мы тут вообще-то работаем.

Саре будто пощечину дали. Она же зашла просто поздороваться. Прежде чем она успела ответить, Цзянь, шаркая ногами, вышла из стойла номер двадцать пять и хмуро взглянула на Тима.

— Сара может пойти туда, куда захочет, — сказала она холодно. — А ты захлопни пасть, а не то ее захлопну я.

Тим неторопливо поморгал. Знай Сара наверняка, она бы поклялась, что Фили был пьян.

— Ну-ну, — ответил Тим. — У кого у нас сегодня крыша съехала?

Цзянь сощурилась на него:

— И что это значит?

— Значит, что ты ку-ку, — сказал Тим. — Могу перевести на английский. Ты дура сумасшедшая.

— Фили! — рявкнул Румкорф. — Прекратите.

— Отвянь, — огрызнулся Тим. — Меня достала твоя мерзкая маленькая нацистская пасть.

Румкорф помедлил, открыл было рот что-то сказать, закрыл его, затем открыл снова:

— Ты угрожаешь мне физической расправой?

Тим помотал головой.

— Нет, я сказал, что меня достала твоя нацистская пасть. Это заявление о предпочтении. Однако больше всего мне хочется задрать ногу над твоей задницей так высоко, чтоб ты мог понюхать мои пальцы. Вот это, чтоб тебе было понятно, и есть угроза физической расправы.

Румкорф моргал. Тим не отрываясь смотрел на него. Цзянь и Сара переводили взгляд с одного на другого. Сара чувствовала: она должна что-то сделать, чтобы разрядить обстановку.

— Цзянь, у тебя листочка бумаги не найдется? — спросила она.

Китаянка секунду помедлила, затем сделала, о чем ее просили. Сара схватила черный несмываемый маркер и написала что-то на листе.

Цзянь прочла и прикрыла рот ладонью, пытаясь скрыть смешок. Затем взяла моток скотча, вытянула небольшую полоску и прилепила листок к стойлу. Аккуратными печатными буквами на нем красовалось: «Молли Бакбаттер».[30]

— Им нужно дать клички, — пояснила Сара. — Ну что это за имя — «Номер тридцать четыре»? Отныне она зовется Молли Макбаттер.

Румкорф взялся было протестовать, но Цзянь схватила маркер и второй лист бумаги. С чуть ли не детским ликованием она написала кличку и приклеила ее к сорок третьему стойлу. Здесь обитала корова с абсолютно белой головой — единственная белоголовая во всем стаде: естественно, ее назвали Бетти.

Румкорф вздохнул, пожал плечами.

— Ну, и ладно. Надеюсь, вреда от этого не будет.

— Просто отложим на потом, — сказал Тим. — Вот что будет.

Сара умоляюще посмотрела на него. Тим взглянул на нее в ответ и чуть закатил глаза:

— Отложим, короче, если не назовете одну Сэр-Мычит-Помногу. И тогда мы все в шоколаде.

Цзянь взяла третий лист.

— Как по буквам «мычитпамногу»?

Сара улыбнулась и подмигнула Тиму; он улыбнулся в ответ, затем продиктовал Цзянь слово по буквам.

20 ноября. Паяльная лампа

Имплантация + 11 дней

— Что значит «он здесь»?

Секретарь повторила сообщение. Желудок Данте Пальоне опять ухнул — на этот раз еще ниже, чем в первый.

— Скажите Магнусу, пусть проходит в мой кабинет, быстрее.

Данте откинулся на спинку кресла. Ладони описали круги по холодному мрамору столешницы. Дело плохо.

Кабинет Магнуса был рядом. Он появился почти сразу, крупное тело беззвучно скользнуло за дверь:

— Звали, о повелитель?

— Фишер, — проговорил Данте. — Он здесь.

Магнус застыл на месте. Секунду, казалось, переваривал информацию, затем пожал плечами:

— Мог бы и позвонить сначала, только ты, наверное, не стал бы торопиться назначать ему встречу. Расслабься, братишка, справимся.

Магнус опустился в одно из двух кресел по другую сторону стола. Как он может быть так чертовски спокоен?

— Фермерша не звонила? — спросил Данте. — Тоже могла бы предупредить о приходе Фишера.

— Знала бы — предупредила, — сказал Магнус. — Фишер, наверное, решил не информировать никого о своих передвижениях. Знает, что кто-то перехватывает его сообщения, вот и перестал их рассылать.

— На что он еще мог сподобиться, о чем мы не знаем?

— Надеюсь, сейчас выясним, — пожал плечами Магнус.

Через несколько секунд порог кабинета переступил полковник Фишер. Он пришел не один. Его сопровождали двое мужчин в форме вооруженных сил Канады, а также трое в гражданском. Фуражку Фишер держал под мышкой. В другой руке он нес кожаный рюкзак с открытым верхом.

— Полковник Фишер, это недопустимо, — с ходу заявил Данте. Если вы явились затем, чтобы продолжить свою охоту на ведьм против «Генады», могу вас уверить: вы доставите потрясающее удовольствие нашим адвокатам.

— Я ненадолго, — ответил Фишер. — И давайте сразу к делу. Где Клаус Румкорф, Лю Цзянь Дэн, Тим Фили и Патрик Джеймс Колдинг?

— В бегах, — ответил Магнус. — По слухам, некие экотеррористы угрожают их убить. Мы обязаны защищать своих людей.

Фишер смотрел на Магнуса сверху вниз.

— Защищать? Как вы защитили Эрику Хёль?

— Печальный факт, — сказал Магнус. — Мы спасли четверых из пяти. А вы, американцы, конечно, раструбите, будто ухлопали восемьсот?

— Магнус, — подал голос Данте. — Дай-ка я.

Магнус кивнул, но глаз с Фишера не сводил. Пол повернулся лицом к старшему из братьев Пальоне.

— Полковник, — сказал Данте, — я прошу вас уйти.

— Позвольте сначала доходчиво объяснить, — сказал Фишер. — Канадское правительство, правительства США и некоторых других стран взаимодействуют с целью заморозить активы «Генады».

Желудок Данте будто перекувырнулся, и он почувствовал уже знакомую щемящую боль в груди. Он знал, что этот день настанет.

— Нет у вас такого международного рычага воздействия, Фишер. Вы не можете заморозить наши активы.

— Не все, но можем, — ответил Фишер. — Швейцария и Каймановы острова пока в процессе, но к концу дня решение будет принято. И вы ошибаетесь. После инцидента в «Новозиме» у меня есть этот международный рычаг. Даже китайцы.

Фишер сделал паузу, подвесив последнее слово в воздухе. У Данте пересохло во рту.

— Я не оратор, Данте, так что скажу просто. Мы в курсе, что вы продолжаете исследование, несущее потенциальную угрозу человечеству. Вы думали, что можете вести его, несмотря на требования G8 прекратить работы. Вы известны своими находчивыми деловыми решениями, но это решение просто глупо.