Перед ним лежал отчет эксперта-баллистика. Теперь, успокоившись и приведя мысли в порядок, Вексфорд перечитал его еще раз и внимательнее. В первый раз, испуганный тем, что оказался во власти самой всепоглощающей из страстей, он не смог в полной мере воспринять содержание отчета. Эксперт писал, что гильза, найденная в банке после убийства сержанта Мартина, и гильзы из Танкред-Хауса хоть и выглядят неодинаково, в действительности могли быть отстреляны из одного оружия. Если знать, как действовать, можно изменить карту ствола, нанести на его внутреннюю поверхность новые нарезы, которые оставят на гильзе свои следы. По мнению эксперта, именно этим следовало объяснить разницу в узоре на гильзах.

— Барри, Мишель Уивер была права, — сказал Вексфорд. — Бишоп бросил свой пистолет. Пистолет покатился по полу. Как бы странно это ни выглядело, после того выстрела по полу зала скользили два пистолета. — Вайн подошел и сел на край стола Вексфорда. — Хокинг сказал мне, что Бишоп бросил свой револьвер. У него был «кольт-магнум» 357-го или 38 калибра, точнее теперь не скажешь. И кто-то подобрал этот кольт. Кто-то из посетителей банка, не дождавшихся нашего приезда. Мужчина, наверное, — у Шэрон Фрезер сложилось впечатление, что ушли только мужчины.

— Если подбираешь пистолет, то не иначе с дурными намерениями, — сказал Вайн.

— Да. Но не обязательно с какими-то конкретными. Хватит и общей склонности к преступлению.

— Глядишь, и пригодится когда-нибудь, так, сэр?

— Ну, что-то в этом роде. Так мой отец в старости поднимал каждый гвоздь, что находил на дороге — пригодится.

У Вексфорда зазвонил мобильный телефон. Дора или участок. Может, кто-то позвонил по горячей линии, номер которой каждый день появлялся на экранах телевизоров, и сообщил что-то, имеющее отношение к делу? Но звонил Берден, который в тот день в конюшне не появлялся. Он сказал:

— Рег, нам позвонили. Не на пульт дежурного. Мужчина. Говорил с американским акцентом. Сказал, что он сосед Биб Мью, у которой нет телефона. Звонил по ее просьбе. Говорит, что Биб нашла в лесу труп.

— Я знаю, о ком ты говоришь, Майк. Я с ним разговаривал.

— Она нашла труп. Повешенного на дереве.

XVI

Биб пропустила их в дом, не говоря ни слова. На Вексфорда она посмотрела таким жалким и затравленным взглядом, будто он был судебным исполнителем, явившимся описывать имущество. Такой она оставалась в продолжение всего разговора: раздавленной и потрясенной, будто воды сомкнулись над ее головой, и большие не было сил бороться.

Без сережек, в вельветовых брюках, клетчатой рубашке и пуловере с острым вырезом она выглядела еще мужеподобнее, чем обычно. Вексфорду на ум пришли слова Розалинды: «Я готова опозорить мой мужской наряд и расплакаться, как женщина…»[18]. Только Биб не плакала, да и не полная ли это чепуха, что женщины плачут, а мужчины нет?

— Расскажите, что случилось, миссис Мью, — попросил Берден.

Она провела их в маленькую загроможденную гостиную, где для полноты пасторальной картины не хватало только закутанной в шаль старушки в кресле, и, по-прежнему не говоря ни слова, опустилась на диванчик, набитый конским волосом. Она не сводила глаз с лица Вексфорда. Инспектор подумал, что надо было взять с собой кого-то из девушек-констеблей — обнаружилось кое-что, чего он не понимал до сих пор. Биб Мью не просто чудаковатая, туповатая или откровенно глупая, она — умственно отсталая, инвалид. Инспектор почувствовал прилив жалости. Такие люди тяжелее переносят потрясения — шок подрывает их невинность.

Берден повторил свой вопрос, но тут вмешался Вексфорд:

— Миссис Мью, я думаю, вам бы лучше выпить чего-нибудь горячего. Можем мы приготовить вам чаю или кофе?

«Сюда бы Карен или Энни!» — еще раз подумал инспектор. Но Биб внезапно заговорила:

— Он мне дал. Этот, в соседнем доме. Бесполезно было просить от нее того, чего ждал

Берден. Эта женщина не смогла бы при всем желании связно изложить факты, подробно рассказать о своей находке.

— Вы были в лесу, — начал Вексфорд и, взглянув на часы, продолжил: — Ехали на работу?

Она кивнула с более чем испуганным видом. То было судорожное движение перепуганного, загнанного в угол зверя. Берден молча покинул комнату, отправившись, как догадался Вексфорд, на поиски кухни.

Что ж, пора перейти к самому трудному, лишь бы только с ней не началась истерика.

— Вы увидели что-то или кого-то? Что-то висящее на дереве?

Еще кивок. Биб сцепила руки и быстрыми движениями стала заламывать пальцы. И, к удивлению Вексфорда, заговорила. Очень настороженно она произнесла:

— Мертвого человека.

«Боже, — подумал инспектор, — если только это ей не померещилось, а я не думаю, что бедняжке померещилось, — это Джоан Гарленд».

— Мужчину или женщину, миссис Мью?

Но она только повторила:

— Мертвого человека. — И добавила: — Повешенного.

— Ясно. Его видно с дороги?

Биб яростно замотала головой.

Берден принес чай в кружке с портретами герцога и герцогини Йоркских. Их кружки торчала чайная ложечка, и Вексфорд подумал, что Берден, не иначе, положил в чай столько сахару, что ложка в нем стоит.

— Я связался, — сказал он. — Анни приедет. — И добавил: — И Барри.

Биб Мью обхватила кружку ладонями и прижала к груди. Вексфорд не к месту вспомнил чей-то рассказ о жителях Кашмира, которые в холода носят под одеждой горшки с горячими угольями. Он подумал, что если бы их с Верденом не было в комнате, Биб засунула бы кружку с чаем под кофту. Казалось, тепло больше успокаивало ее, чем питье.

— Я зашла в деревья. Мне нужно было в деревья.

Вексфорд не сразу понял, что она имеет в виду. В суде это до сих пор называют словами «по естественной надобности». Вердена это сообщение, казалось, озадачило. Ведь прошло всего десять минут, как Биб ушла из дому. Впрочем, конечно, ей могло и «приспичить». А может, она просто не осмеливалась пользоваться туалетом в Танкред-Хаусе.

— Вы слезли с велосипеда, — мягко сказал Вексфорд, — и углубились в лес. И тут вы увидели это?

Биб задрожала. Но инспектору нужно было довести дело до конца.

— Вы не поехали в Танкред, а вернулись домой?

— Испугалась, испугалась, испугалась. Испугалась я. — Биб указала пальцем на стену. — Я сказала ему.

— Понятно, — сказал Берден. — А не можете вы сказать нам… сказать нам, где…

Она все же не закричала. Она издала звук, похожий на какое-то нечленораздельное бормотание, и вся сотряслась. Чай выплеснулся, и Вексфорд мягко забрал кружку из ее рук. Он заговорил самым спокойным и ласковым тоном, каким только мог: