Видя написанное на лице молодого товарища непонимание, Ирманов, смеясь от счастья, наконец поделился с Сапоговым сделанным открытием:

— Я узнал у проводника: перед поездкой в салоне имелось аж целых шесть пластинок Князевой. Сейчас же там нет ни одной, я проверял.

— И что сие означает? — флегматично пожал плечами Сергей, но тут же фантастическая по своей дерзости догадка пронзила его разум. — Постойте! Неужели вы хотите сказать, что…

— Да, да, голубчик, именно это я и хочу доказать, — вновь тихо засмеялся доктор. — Похоже, с нами едет не настоящая Князева.

— Да полноте, доктор! Разве такое возможно? Я отлично помню афиши с ее лицом.

— Да, она похожа, — согласился доктор. — Но разве это не может быть двойник? Как известно, у Наполеона имелась дюжина похожих на него слуг, так неужели вражеской разведке будет стоить большого труда подобрать для своего агента всего одного двойника. А то, что перед нами женщина, так это только способствует ее ремеслу. Ведь до сих пор никто не смел даже мысленно оскорбить ее подозрением.

Сергею потребовалось несколько минут, чтобы свыкнуться с мыслью, что, возможно, доктор и в самом деле прав. Отматывая в обратном направлении, как кинопленку, события последних дней, Сапогов приходил к выводу, что вероятность того, что путешествующая в этом вагоне дама совсем не та, за кого себя выдает, вовсе не так уж похожа на бред сумасшедшего, как это показалось ему в первые секунды. Во всяком случае, ростом и комплекцией она вполне походила на черного человека, которого он преследовал ночью на крыше вагона.

— Как вы намерены ее уличить?

Доктор взял со столика граммофонную пластинку в бумажном конверте.

— Я специально ходил за ней в третий вагон, — пояснил он. — Пластинка немного заезженная от частого использования, но для нашей цели вполне сойдет. Давайте сейчас же вернемся в салон, чтобы наше отсутствие не вызвало у дамы подозрение. И внимательно следите за выражением ее лица.

Вскоре после того, как заговорщики вернулись в гостинную, доктор завел с Князевой непринужденный разговор о ее предстоящих концертах в Петербурге.

— Прежде всего я собираюсь выступить в госпиталях перед ранеными, — делилась планами «звезда». — Возможно, также дам несколько камерных концертов в узком кругу для самых преданных своих почитателей и друзей. Они так соскучились по мне, что я обязана это сделать.

— Так вам уже лучше? — Изображая радость одного из таких фанатичных поклонников, доктор дотронулся до собственного горла.

Певица была великодушна:

— Хотя мой голос еще пока восстановился не полностью, но несколько своих любимых романсов я смогу исполнить.

Доктор молитвенно сложил руки у груди:

— Умоляю, божественная Варвара Дмитриевна! Хотя бы на прощание осчастливьте нас одним романсом! Ведь это страшная несправедливость — ехать с самой великой Князевой в одном вагоне и ни разу не услышать ее божественное пение. Меня же все мои домочадцы и приятели заклюют!

Сергей горячо поддержал просьбу доктора.

Князева колебалась недолго. Видно было, что она пребывает в состоянии эйфории, в котором человек способен совершать опрометчивые поступки. Под аккомпанемент севшего за рояль Сергея она запела знаменитое «Утро туманное». В это время поезд потихоньку начал замедлять свой бег.

После первого куплета доктор на цыпочках подкрался за спиной певицы к граммофону и осторожно завел его. Вначале послышалось зловещее шипение, но затем помещение заполнил глубокий величественный голос. Громадная сила и красота таилась в нем. Льющийся из граммофонной трубы голос был наполнен подлинной страстью, женской чувственностью и мощью большого таланта. Этот голос из граммофона не имел ничего общего со слабым любительским пением третьесортной имитаторши. Сравнивать эти два голоса было все равно, что пытаться сравнить звучание скрипки великого мастера со скрипучим пиликаньем инструмента, изготовленного заурядным ремесленником.

Мнимая Князева мгновенно все поняла. Должно быть, она почувствовала себя так, словно вдруг оказалась голой у всех на глазах. Ловкая самозванка слишком поздно осознала, какую непростительную ошибку совершила, согласившись петь.

Лицо аферистки на мгновение исказилось злобой и ненавистью. Правда, уже через несколько секунд она сумела взять себя в руки. Но Сергей не спускал с нее глаз и смог оценить ее реакцию на придуманное доктором испытание.

Теперь Сапогов уже не сомневался, что нашел неуловимого шпиона. У него словно открылись глаза. Как он мог раньше не замечать, что весь ее образ фальшивый! Эта женщина все время играла роль, хотя, впрочем, делала это достаточно профессионально. Тем не менее человек искусства всегда может почувствовать в поведении другого актерство. И уж, конечно, как бывший модельер, Сергей должен был сразу поймать мнимую Князеву на лжи и заподозрить неладное, когда однажды она похвалилась, что из патриотических соображений шьет свои платья только на Родине у русских портних. Между тем, судя по использованным в них тканям и фурнитуре, а также особенностям кроя, ее наряды явно были пошиты за границей — в Западной Европе.

Но в чем этой дамочке нельзя было отказать, так это в скорости реакции. Сообразив, что находится на пороге провала, она быстро подошла к фабриканту и что-то очень эмоционально сказала ему вполголоса, после чего почти выбежала из салона. Сергей вместе с доктором последовали было за ней, но Ретондов преградил им путь. Обращаясь к Сергею, он заявил:

— Варвара Дмитриевна только что пожаловалась мне, что вы посмели оскорбить ее непристойным предложением. Я намерен защищать ее честь.

Сыщику некогда было объясняться с этим горделивым индюком. Он попытался отпихнуть бугая с дороги и тут же получил сильный удар по правой скуле. У Сергея все поплыло перед глазами, пол под ногами качнулся и поехал куда-то в сторону. Не удержавшись на ногах, Сапогов повалился на пол. Доктор помог ему подняться. Фабрикант с насмешкой наблюдал за ними. Он был сильнее Сергея, мускулы у него были крупнее, плечи шире. Самодовольный купчина не желал слушать доктора, который пытался втолковать ему, что он защищает не настоящую Князеву, а преступницу, которая выдает себя за «звезду».

— Учитывая ваши седины, доктор, — надменно отвечал он, — я, так уж и быть, на первый раз прощу вам ваши слова. Но если вы не замолчите, мне придется и вам выписать свинцовую примочку на морду лица. Потом не обижайтесь…

Сергея охватила злость: «Мерзавка, в упор застрелившая Сонечку, теперь преспокойненько скроется, прихватив с собой похищенные документы, и все из-за этого самодовольного „хозяина жизни“, ничего не желающего замечать в упоении от своей недавней любовной победы над самой Князевой».

Военный опыт научил Сергея одной важной вещи: если враг сильнее, используй в борьбе с ним любые приемы.

Схватив со стола тяжелую металлическую чернильницу, Сапогов метнул ее в живот противнику. Ретондов оказался застигнут врасплох внезапной контратакой и не успел уклониться или прикрыться руками. Миллионщик громко охнул и согнулся пополам.