– Фэллон, не надо.

– Все под контролем, пожалуйста, доверься мне. И ты тоже, Мик. И не шевелись. Тогда я вытащу камень. Он застрял, поэтому придется его расшатать. Может быть слегка неприятно. Совсем чуть-чуть, обещаю. – Фэллон глубоко вдохнула и с величайшей осторожностью попробовала поддеть кончиком ножа застрявший камешек. – Очень глубоко засел. Прости, если больно. Почти готово. Только стой спокойно, не шевелись. Еще немного. – Ей пришлось вонзить лезвие дальше, чем хотелось бы, но все же она расшатала камень, аккуратно его достала и кинула Мику. – Еще минуту, – промурлыкала Фэллон, одной рукой поглаживая ногу коня, а другой убирая нож. Затем подержала ладонь над поврежденным копытом, заживляя чувствительный участок. – Идем со мной, и я нанесу на рану бальзам. Тогда ты поправишься быстрее. Или я могу попросить Мика сбегать за ним.

– Фэллон…

– Со мной все будет в порядке. Тем более дорога туда и обратно наверняка не займет у тебя много времени. Спроси у Маллика, он знает, какой бальзам нужен.

– Фэллон… – снова сказал Мик, и она нетерпеливо обернулась.

Над поляной пролетел Таише и опустился на одну из ветвей. Фаол Бан выглядывал из тени.

– Они вместе. Мы вместе. – Переполненная радостью, Фэллон погладила Леоха по ноге, почувствовала, как по его шкуре пробежала дрожь, а под кожей перекатились сильные мышцы, и инстинктивно отступила назад.

Мик ахнул, и сама Фэллон тоже удивленно приоткрыла рот. На огромной голове коня появился серебряный рог. А затем Леох встал на дыбы и распахнул огромные серебряные крылья.

– Черт! Вот это да!

– Крылатый единорог, – благоговейно выдохнула Фэллон. – И принадлежит мне. Как и я ему. Мы теперь связаны с Леохом, Фаол Баном и Таише.

Она вскинула руки к небу, выпустила разноцветные искры и радостно засмеялась, позволяя счастью вспыхнуть множеством радуг. Затем ухватилась за белую гриву и запрыгнула в золотое седло.

– У него же… у него же нет поводьев, – заикаясь, выдавил Мик.

– Нам они не нужны. Хочешь прокатиться?

– Думаю, я лучше пройдусь. Мне и на земле неплохо. Никто мне не поверит. – Последние слова он пробормотал уже себе под нос.

– Пусть посмотрят в небо.

Фэллон засмеялась и вскинула руки, охваченная азартом и радостью. Одним плавным движением Леох взмыл в воздух. Филин заскользил следом. Волк помчался под ними. Вся команда была в сборе.

* * *

Маллик наблюдал за белой молнией в цветущих небесах. За падающей звездой, такой же яркой и великолепной.

Как наставник, несущий ответственность за юную девушку, он с замиранием сердца следил, как она ныряла вниз и вновь поднималась, кружилась и вращалась в воздухе. Как волшебник, несущий ответственность за воспитание Избранной, он чувствовал, как душа его парит вместе с ней.

– По крайней мере, она умеет держаться в седле, – проворчал он.

В этот момент Фэллон вскинула руку, призывая филина, и резко нырнула вниз, приземляясь в футе от бегущего волка. Все вместе они приблизились к Маллику.

Ученица двинулась ему навстречу, сияя, как солнце, и у него перехватило дыхание от красоты этого зрелища, от силы, которой дышало каждое движение Избранной.

– Я нашла Леоха. Ты не сказал, что он крылатый единорог.

– Это была не моя тайна. Он сам решает, открывать ли свою сущность.

– Что ж, он решил предстать перед нами во всей красе. Мик чуть не обмочился, – рассмеялась Фэллон и погладила Леоха по шее. – Настоящий красавец. Но ему нужно нанести на переднее копыто заживляющий бальзам. Я вытащила застрявший камень и сняла отек, но повреждение было глубокое, так что лишняя предосторожность не помешает.

– Давай позаботимся о твоем скакуне.

– Я теперь понимаю, кто они для меня. Кто мы друг для друга.

– Иначе Леох не показался бы тебе.

– Нужно расширить конюшню на случай, если он захочет остаться, – сообщила Фэллон, легким движением перекидывая ногу через спину коня и ловко спрыгивая с немалой высоты летающего коня.

– Согласен.

– Но только не стойло. Просто пристроить навес, чтобы было где прислониться, прилечь и напиться. Леох не захочет оказаться взаперти и должен иметь возможность приходить и уходить, когда пожелает. – Фэллон отправила филина на ближайшую ветку, почесала волка за ухом и погладила крылатого единорога. – Теперь я понимаю, зачем он мне нужен. Грейс – отличная лошадь, но она не подходит для битвы. Зато Леох – подходит. Жаль, что он не может просто летать, бегать и приносить мне радость одним фактом своего существования. Что все мы не можем просто жить мирно.

– Грядет война. Но не сегодня.

– Не сегодня, – согласилась Фэллон, делая шаг назад. – Я принесу бальзам.

– Ты ничего не сказала о своем важнейшем желании.

– Я сказала, что больше всего мне бы хотелось просто жить в мире.

– А как же ванная?

Она застыла на месте, а затем рассмеялась:

– Я почти забыла о ней. Но это не означает, что я откажусь. Уговор есть уговор. Но сначала Леох должен получить бальзам. И яблоко.

Под небом, где до сих пор буйствовали красочные всполохи, в компании летающего коня, филина и волка Маллик наблюдал за девочкой, которую ему предстояло вскоре отправить на войну.

И ощущал безумную гордость и тошнотворный ужас.

В один из солнечных дней июля Фэллон удалось сбить наставника с ног.

Несмотря на ее значительные успехи в фехтовании, это событие поразило обоих. Маллик сел, переводя дыхание, и удивленно взглянул на свой меч, выбитый из руки и лежащий рядом на земле. Фэллон твердо стояла на ногах и крепко сжимала рукоять меча, будто собиралась нанести еще один удар. Ее дыхание было прерывистым, на лице блестели капли пота. Она медленно опустила оружие, но тут же триумфально вскинула его в воздух и испустила победный вопль. После чего исполнила несколько танцевальных па.

– Да! Да! Да! Наконец-то! – воскликнула Фэлллон, покачивая плечами и бедрами и притопывая ногами.

– Позволь заметить, что во время исполнения этого экстравагантного танца я мог бы убить тебя по меньшей мере дюжину раз, – сказал Маллик, все еще сидя на земле.

– Пожалуйста, не порти момент. Позволь насладиться моей заслуженной победой. – Внезапно ликующая победительница застыла на месте, вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Она же заслуженная, так? Ты же мне не поддавался?

Маллик со стыдом осознал, что первым его побуждением было подтвердить: поражение являлось частью замысла. Ученица, юная, но коварная, в равной мере ранила его гордость и некоторые части тела, пострадавшие при падении. Но подобная уловка стала бы еще более глупой ошибкой, чем ее танец. Стоило признать: тринадцатилетнее дитя одолело тренированного воина в честном сражении, пусть и отчасти случайно. И все же именно он научил ее всему.