— Это миссис Брэдшоу, — прошептала я, сердито глянув на Гамлета. — Она иногда помогает мне с ребенком.

— Ну так зачем же держать ее в саду, Четверг? Позови ее! — Мама поставила сумку с покупками и наполнила чайник. — Бедняжка миссис Брэдшоу сочтет нас ужасно негостеприимными! Как думаешь, она не откажется попробовать кусочек кекса?

Гамлет с Эммой уставились на меня. Я пожала плечами, позвала Мелани в дом и представила ее маме.

— Очень приятно познакомиться, — сказала Мелани. — У вас очаровательный внук.

— Спасибо, — ответила мама, словно в этом была исключительно ее заслуга. — Мы стараемся.

— Я только что вернулась с Трафальгарского сражения, — обратилась я к леди Гамильтон. — Папа восстановил вашего мужа и обещал забрать вас завтра утром, в восемь тридцать.

— О! — воскликнула она, отнюдь не выказав ожидаемого восторга. — Это… замечательная новость…

— Да, — еще угрюмее поддакнул Гамлет, — восхитительная.

Они переглянулись.

— Пойду собираться, — сказала Эмма.

— Да, — подхватил Гамлет, — я тебе помогу.

И они оба вышли из кухни.

— Что с ними такое? — спросила Мелани, беря предложенный кусочек кекса и усаживаясь в кресло, зловеще при этом заскрипевшее.

— Любовь, — ответила я.

Думаю, они и вправду были тогда влюблены.

— Кстати, миссис Брэдшоу, — начала мама, переключаясь на деловой тон, — я недавно стала агентом-распространителем косметической продукции, большая часть которой совершенно неприемлема для лысых — надеюсь, вы уловили, о чем я.

— О-о-о! — выдохнула Мелани, подаваясь вперед.

Уж она-то знала, как трудно бороться с волосами на лице — а как же, если ты горилла! — и при этом никогда не имела счастья побеседовать с консультантом по косметике. Под конец мама наверняка попытается всучить ей еще что-нибудь из пластиковой посуды.

Я поднялась наверх, где препирались Гамлет с Эммой. Леди Гамильтон заявила, что ее «дорогой адмирал» нуждается в ней больше всего на свете, а Гамлет стал настаивать, чтобы она ехала с ним в Эльсинор и «к черту эту Офелию». Эмма возразила, что это нецелесообразно, и тогда Гамлет разразился чрезвычайно длинной и маловразумительной речью, сводившейся, как я поняла, к сетованиям на несовершенства реального мира. Он, мол, оплакивает тот день, когда покинул свою пьесу, и уверен, что Офелия с Горацио обсуждали у него за спиной дела страны. Эмма растерялась, вообразив, будто он бранит ее Горацио, а когда принц объяснил, что речь идет о его Горацио, сменила гнев на милость и согласилась поехать с ним в Эльсинор, но тут уже Гамлет решил, что идея не блестящая, и пустился в очередные разглагольствования. Наконец даже Эмме это надоело, и она бочком выбралась на лестницу за пивом, а он и не заметил. Принц еще некоторое время поговорил сам с собой, а потом затих, так и не придя ни к какому решению — и слава богу, поскольку возвращаться-то ему было некуда.

Я как раз прикидывала, где бы раздобыть клонированного Шекспира и возможно ли такое вообще, когда услышала тихое хныканье. Я спустилась и увидела в дверях гостиной Пятницу. Он смотрел на меня, чуть растрепанный и немного сонный.

— Хорошо поспал, малыш?

— Sunt in culpa qui official deserunt mollit, — ответил сын, что я интерпретировала как: «Я спал хорошо и теперь не прочь перекусить, чтобы продержаться еще пару часов».

Я вернулась на кухню, ловя ускользающую мысль. Мама что-то такое мне сказала… Или Брекекекс… А может, Эмма? Я сделала Пятнице бутерброд с шоколадной пастой, и он тут же размазал ее по мордашке.

— Кажется, я нашла цвет, который вам понравится, — щебетала мама, доставая серый лак, идеально сочетавшийся с черной шерстью Мелани. — Боже мой, какие шикарные ногти!

— Я уже не копаю так часто, как прежде, — с некоторой ностальгией сказала Мелани. — Траффорду это не нравится. Он опасается, что пижоны-соседи начнут шептаться.

Сердце у меня екнуло, и из груди вырвался невольный крик:

— А-а-а-а-а!

Мама подскочила, мазнула лаком по руке Мелани и опрокинула флакончик на ее платье в горошек.

— Смотри, что ты натворила! — рассердилась она.

Мелани тоже явно не обрадовалась.

— Пижжон! Мюррей Пижжон, Маргариточка Пижжон, Маргариточка Муттинг! Почему ты упомянула о Маргариточке Муттинг несколько минут назад?

— Ну, я думала, тебе неприятно, что она все еще тут ошивается.

К вашему сведению, Маргариточкой Муттинг называлась особа, на которой Лондэн чуть не женился под конец нашей вынужденной десятилетней разлуки. Но суть не в этом. Суть заключалась в том, что без Лондэна не было бы никакой Маргариточки. А раз Маргариточка присутствовала, то и Лондэн тоже должен был существовать…

Я посмотрела на руку. На безымянном пальце блестело… кольцо. Обручальное кольцо. Но если так…

— Где сейчас Лондэн, мам?

— Дома, наверное, — сказала мама. — Ты останешься на ужин?

— Значит… его не устранили?

Она недоуменно воззрилась на меня.

— Господи, конечно же нет!

— Значит, я никогда не ходила на заседания Анонимных утратотерпцев? — прищурилась я.

— Разумеется, не ходила, дорогая. Сама знаешь, туда ходим только мы с миссис Битти, да и то миссис Битти лишь за компанию. Да о чем ты говоришь? Ну-ка вернись! Куда ты…

Я открыла дверь и уже сделала пару шагов по дорожке, когда вспомнила про Пятницу. Я вернулась назад, обнаружила, что сын, несмотря на слюнявчик, весь перемазался в шоколаде, надела ему свитер поверх футболки, обнаружила, что он и ее вымазал, достала чистую, сменила подгузник и… где все носки?

— Что ты делаешь, дорогая? — спросила мама, увидев, что я роюсь в корзине с грязным бельем.

— Лондэн, — возбужденно бормотала я, — его устранили, а теперь он вернулся, и все так, словно ничего и не было, и я хочу познакомить его с Пятницей, но он сейчас слишком липкий, чтобы встретиться с отцом.

— Устранили? Лондэна? Когда? — недоверчиво спросила мама. — Ты уверена?

— Но разве не в этом смысл устранения? — ответила я, найдя шесть носков, и все непарные. — Никто ничего не помнит. Ты очень удивишься, если я тебе скажу, что в Обществе анонимных утратотерпцев некогда состояло сорок человек. Когда я пришла, там оставалось меньше десяти. Ты сделала замечательное дело, мама. Они все будут по-настоящему тебе благодарны — если только вспомнят.

— О! — воскликнула мама в редкий момент полного просветления. — Значит, когда устраненные возвращаются, все становится так, словно ничего не случилось. Следовательно, прошлое автоматически переписывается под не-устранение!

— Ну да… вроде того.

Я напялила на Пятницу непарные носки (он отнюдь не облегчал мне задачу, растопыривая пальчики) и отыскала его ботиночки, один из которых оказался под диваном, а второй на книжном шкафу (все-таки Мелани лазала по мебели!). Затем я нашла щетку и кое-как попыталась причесать отпрыска, но подозрительно пахнущая жареными бобами затвердевшая прядь упорно торчала вверх. Оставив ее в покое, я вымыла сыну мордашку, чем страшно его обидела. Уже вылетая из дому, я взглянула в зеркало и рванула назад по лестнице. Плюхнув Пятницу на постель, я натянула чистые джинсы и футболку и попыталась что-то — ну хоть что-нибудь! — сделать со своими слишком короткими волосами.