– Какое мясо? – подозрительно осведомился Леофсиг. – Кролик с крыши?

Эльфрида покачала головой.

– Мясник уверяет, будто баранина, но по-моему, козлятина, да такая старая – который час тушится, а все как подметка. Но лучше жесткое мясо, чем никакого.

Поспорить с этим Леофсиг не мог, но подумал про себя: сколько же месяцев не видывали мяса родные Долдасаи? Его семья переживала тяжелые времена. Ее семья пережила катастрофу. Юноша сдернул полотенке с вешалки и пошел к себе, чтобы ополоснуться из кувшина над тазиком – не баня, понятное дело, но тоже лучше, чем ничего.

Эалстан поднял голову от учебника: в кои-то веки это был не отцовский задачник, а хрестоматия по литературе.

– Что такой кислый? – спросил он старшего брата.

– Правда? – пробормотал Леофсиг, обливаясь водой.

– Ну да, – отозвался Эалстан. – С чего бы?

– Ты правда хочешь знать? – Леофсиг призадумался. Но братишка уже не маленький… – Я тебе расскажу. По дороге домой я столкнулся с дочерью Даукантиса – помнишь, торговец оливковым маслом? – И он коротко пересказал историю Долдасаи.

Эалстан поцокал языком.

– Сурово, – заметил он. – Я слышал такие истории, но чтобы про знакомых – никогда. Ты бы отцу рассказал. Если кто и сможет им помочь, так это он.

– Угу, – буркнул Леофсиг сквозь полотенце, которым вытирал волосы, и, опустив руки, глянул на брата: – Знаешь, а это хорошая мысль. Ты взрослеешь быстрей, чем я думал.

– Жизнь под рыжиками сказывается. Тут быстро плавать научишься… или утопят, как наших кауниан, – отозвался Эалстан. – Ты видел эти новые плакаты «Вступайте в бригаду Плегмунда» – или как там она у альгарвейцев называется?

– Заметил, конечно. Трудно не заметить – ими весь город обклеен, – отозвался Леофсиг. – Экая дрянь!

– Вот и я так думаю. А Сидрок твердит, что готов туда записаться. – Эалстан вскинул руку, прежде чем Леофсиг взорвется, как ядро. – По-моему, он не Мезенцио в любви признается. Мне кажется, он просто мечтает куда-нибудь пойти и кого-нибудь убить. А тут такой случай подворачивается!

– И что сказали об этом отец и дядя Хенгист? – поинтересовался старший брат.

– Дядя Хенгист как раз на него орал, когда ты пришел, – ответил Эалстан. – Он уверен, что Сидрок ума лишился. Папа молчит; может, он считает, что Сидрок – дядина забота?

– А может, стоит отпустить дурака в бригаду изменников? – обронил Леофсиг с такой леденящей душу практичностью, что сам испугался. – Если он уедет брать приступом Котбус, то не сможет выдать альгарвейским жандармам, что я сбежал из лагеря для военнопленных.

Эалстан глянул на него с ужасом, но, прежде чем Лефсиг успел ответить, в комнату из дворика заглянула Конберга и крикнула: «Ужин готов!» Младший брат побежал в столовую. На лице его читалось неприкрытое облегчение. Леофсиг, следуя за ним, тоже порадовался про себя, что беседа их прервалась так удачно.

Мясо в похлебке не имело к баранине никакого касательства – это Леофсиг понял после первого куска. Козлятина – может быть, но с тем же успехом это могло оказаться мясо мула, верблюда или бегемота. Тухлятинкой не подванивало; в армии, а потом в лагере Леофсигу не раз приходилось впихивать в себя подгнившие куски. Предложить такой кусок Фельгильде в роскошном ресторане Леофсиг не рискнул бы, но чтобы набить присохший к хребту желудок, оно сгодилось.

Юноша то и дело поглядывал на Сидрока, но тот был поглощен едой не меньше самого Леофсига. Он никак не мог решить, взаправду ли готов отправить двоюродного брата в бригаду Плегмунда. В конце концов, если Сидрок поступит туда по доброй воле, это же так скверно…

– В газетах пишут, – сделав глоток вина, заметил отец Леофсига и обернулся к дяде Хенгисту, – что на западе идут тяжелые бои.

– Пишут, Хестан, пишут… – отозвался тот.

Оба старательно не глядели в сторону Сидрока, но у отца это получалось не так нарочито. До сегодняшнего дня дядя Хенгист непременно добавил бы что-нибудь о том, что альгарвейцы все равно наступают, невзирая на потери. Сейчас он только кивнул, отводя взгляд от сына. Должно быть, он хотел навести Сидрока на мысль о том, что значат в действительности два слова «тяжелые бои». Беда состояла в том, что Сидрок никогда в бою не был. А Леофсиг был и надеялся, что никогда не побывает снова.

– Тяжелые бои, – задумчиво промолвил Хестан. – Это тысячи раненых и тысячи убитых.

– Тысячи, – согласился Хестан и снова замолк.

Да, пару дней назад разговор пошел бы по-иному.

– И тысячи втоптанных в грязь ункеров, – вмешался Сидрок. – Это уж точно.

Он мрачно уставился на Хестана, будто вызывая брата на спор. Но отец Леофсига только кивнул.

– Без сомнения. Но стал бы король Мезенцио призывать к оружию фортвежцев, если бы у него не подошли к концу запасы рыжиков?

– Как сможем мы вернуть свою державу, если не покажем, что в силах сражаться? – осведомился Сидрок. – По мне, так вот для чего нужна бригада Плегмунда!

Теперь уже все домашние старалась не встречаться с Сидроком взглядом.

– Сражаться – это все очень благородно, – промолвил наконец Леофсиг. – Только нельзя забывать, за кого сражаешься и с кем должен сражаться.

Как можно выразиться ясней, он не представлял, но Эалстану это удалось.

– Братец, – проговорил он совсем тихо, – кто убил твою мать? Солдаты Свеммеля или все же солдаты Мезенцио?

Дядя Хенгист ахнул. Сидрок уставился на двоюродного брата. Лицо его исказилось, невзирая на отчаянные потуги юноши сохранить внешнее спокойствие. Тяжело всхлипнув, он зажмурился, и слезы потекли по щекам.

– Да чтоб ты провалился! – выкрикнул он сдавленно. – Чтоб тебя силы преисподние пожрали с пяток до макушки!

Вылетев из-за стола, он ринулся прочь из столовой. Миг спустя грохнула дверь комнаты, которую они делили с отцом. Тишина над столом повисла такая, что сквозь толстые дубовые доски слышны были рыдания Сидрока.

– Ты верно сказал, – шепнул Леофсиг, нагнувшись к брату.

– Да, малыш, – поддержал дядя Хенгист. Его передернуло. – Иной раз теряешь понятие, что важно, а что не очень. Ты правильно сделал, что напомнил Сидроку – да и мне, по правде сказать.

– Правда? – спросил Эалстан неуверенно.

– Да, сынок.

Мать и сестра кивнули. Но даже утешения родных не прибавили Эалстану уверенности.

– Ну, слово не воробей, вылетит – не поймаешь, – со вздохом заключил он. – Надеюсь только, что Сидрок не будет на меня в обиде поутру.

Смотрел он при этом на старшего брата. Леофсиг хотел спросить, кого волнует мнение Сидрока, и тут же понял: если Сидрок окажется в большой обиде на двоюродного брата, то может отыграться на Леофсиге. Пускай он и ненавидит альгарвейцев – кто знает, на что он способен в таком состоянии?