Орлов улыбнулся.

— Думаю, нам все же стоит распить бутылочку «Петрюс».

* * *

Они ступили на тонкий лед. Габриель знал это, как знал и Орлов — левый глаз олигарха бешено дергался. В детстве из-за тика его постоянно дразнили и задирали. Жгучая ненависть к врагам помогла добиться успеха. Виктор Орлов хотел побить всех.

Орлов смотрел в едва початый кубок с темно-красным вином. Он так и не ответил на прямой вопрос Габриеля: почему Джереми Фэллон?

— А почему нет? — произнес наконец русский. — Фэллон — мозг Ланкастера. Фэллон — кукловод. Фэллон дергает за ниточку, и Ланкастер машет рукой. Что еще лучше, к Фэллону оказалось легко найти подход.

— То есть?

— Ему, бедному как церковная мышь, даже помочиться не во что было.

— Кто выбрал его в качестве цели?

— Говорят, распоряжение исходило из лондонской резидентуры СВР.

Словом «rezidentura» российские шпионы называли местные отделения на территории посольств. Резидентом считался шеф отделения. Это, как и многое другое в СВР, был пережиток времен КГБ.

— С чего все началось?

— Лазарев стал пасти Фэллона везде: на вечеринках, в ресторанах, на конференциях, праздниках… Ходят слухи, будто Фэллон провел довольно длительный отпуск в особняке Лазарева в Гштадте, потом отправился в круиз по греческим островам на его яхте. Говорят, они чудесно поладили, что неудивительно: Генка, сволочь такая, при желании любого охмурит.

— Я так понимаю, Фэллон поддался не только на чары?

— О, понадобилось куда больше.

— Намного больше?

— Пять миллионов евро на счет в швейцарском банке — из барского кармана Кремля. Все чисто, никаких следов. СВР умеет тайно перевести деньги.

— А это кто вам сказал?

— Тот, о ком я вам не скажу.

— Да бросьте, Виктор.

— Мистер Аллон, у вас свои источники, у меня — свои.

— Хотя бы намекните, откуда информация.

— С Востока, — ответил Орлов, подразумевая один из многих источников в Москве.

— Продолжайте.

Орлов пригубил вино и лишь затем рассказал, как «Волгатек» подал второе прошение в Министерство энергетики и изменения климата, на сей раз при поддержке самого влиятельного человека в правительстве. Премьер-министр по-прежнему занимал нейтральную позицию, тогда как министр энергетики отрицательного отношения к проекту не изменил. Фэллон с трудом убедил его не рубить сплеча, и угроза повторного отказа едва-едва миновала.

— Потом, — Орлов воздел руку к потолку, — министр энергетики внезапно дает добро, Джонатан Ланкастер летит в Москву — раздавить бутылку шампанского с кремлевскими вождями, а человек с пятью миллионами евро на счету готовится стать следующим министром финансов Великобритании.

— Даю пять миллионов, и вы называете свой источник.

— Мы уже говорили об этом, — сдержанно ответил Орлов.

Габриель решил сменить тему.

— Каковы отношения между «Волгатеком» и вашим бизнесом в Лондоне?

— Война, что вполне логично. Холодная война, необъявленная, но жестокая.

— Как это понимать?

— Лазарев несколько раз перебивал мою цену на рынке. Для него это семечки, — возмущенно добавил Орлов. — Он ведь не своими деньгами сорит. Еще он ловит кайф, переманивая самых лучших моих специалистов. Осыпает их деньгами — из кремлевской казны, разумеется, — и они перебегают на пастбища позеленее.

— Вы поддерживаете с ним общение?

— Не так чтобы очень, — ответил Орлов. — Встречаясь на публике, вежливо киваем друг другу и обмениваемся ледяными улыбками. Войну ведем в тени, и, нельзя не признать, Генка меня в последнее время побеждает. Теперь он собирается бурить скважины в территориальных водах страны, которую я полюбил. Прямо тошно становится.

— Может, пора уже что-то сделать?

— Например?

— Помогите мне сорвать сделку.

Орлов перестал играть очками и молча уставился на Габриеля.

— А вам что за выгода? — наконец спросил он.

— Это сугубо личное.

— Какое дело человеку вроде вас до того, получит ли российская нефтяная компания доступ к североморской нефти?

— Все очень непросто.

— От вас я иного не ожидал.

Габриель невольно улыбнулся и тихо произнес:

— По-моему, Кремль шантажом и угрозами вынудил Джонатана Ланкастера дать «Волгатеку» добро на бурение.

— Как именно угрожали премьеру?

Габриель не ответил.

— Я ради вас и вашей супруги отдал компанию стоимостью шестнадцать миллиардов долларов, — напомнил Орлов. — Думаю, это дает мне право знать. Ну, как его шантажировали?

— Похитили его любовницу, когда та отдыхала на Корсике.

Орлов даже глазом не моргнул.

— Ну наконец-то, хоть кто-то все понял.

* * *

Они разговаривали, пока за окнами шикарного кабинета Виктора Орлова не стемнело, а потом поговорили еще немного. К концу беседы Габриель понял, что за игра ведется на склоне холма; не понял он, как распределились роли. Впрочем, в одном он был точно уверен: пришла пора переговорить с глазу на глаз с Грэмом Сеймуром. Старому другу Габриель позвонил с таксофона на Слоун-сквер и признался, что вновь проник в страну, не расписавшись предварительно в гостевой книге. Затем попросил о встрече. Сеймур, назвав время и место, сразу же повесил трубку.

Когда Габриель покинул будку, за ним — как и прежде, высматривая, нет ли «хвоста», — следовал Кристофер Келлер.

На углу Гайд-парка они спустились в метро и по ветке «Пикадилли» доехали до станции «Лестер-сквер», оттуда — медленно и долго — ехали по ветке «Нортерн» до Хэмпстеда. Келлер устроился за столиком в небольшом кафе на Хай-стрит, Габриель отправился дальше по Саут-Энд-роуд. Вошел на пустырь в Прайорс-Филд, обогнул по краю берега пруд и по отлогому склону поднялся на Парламентский холм. Вдали, скрытые пеленой тумана и низких облаков, горели огни лондонского Сити. Грэм Сеймур наслаждался видом, сидя на деревянной парковой скамье. Он пришел один, если не считать охранников в дождевиках — неподвижные, словно шахматные фигуры, они стояли позади шефа, у тропинки. Они притворились, будто не видят, как мимо проходит Габриель и садится рядом с Сеймуром. Сеймур — тоже притворяясь, словно Габриеля здесь нет, — курил.

— Тебе и правда пора завязывать, — сказал Габриель.

— А тебе стоило уведомить меня о визите в Англию, — ответил безопасник. — Я бы красную дорожку тебе постелил.