«1) дивизия вынуждена была выступить в поход, не имея в своем составе ряда подразделений (артиллерия, химрота и пр.). Не имея материальной части, люди этих подразделений двигались в 3-м эшелоне и прибыли в район действий дивизии только в начале августа месяца, а некоторые еще до сих пор не прибыли;

2) дивизия не успела сформировать тыловые учреждения;

3) в ряде частей и подразделений не были созданы партийные и комсомольские организации;

4) личный состав дивизии – в подавляющем большинстве мобилизованные из запаса. На всю дивизию только около 400 человек кадровых бойцов из войск НКВД;

5) в спешке формирования конский состав был неправильно распределен. Артиллерийские лошади оказались в обозе и, наоборот, по той же причине, что артиллерийские лошади поступили на пополнение уже после того, как артполк грузился в эшелон;

6) поспешность формирования привела к тому, что командиры в подразделениях не знали своих подчиненных, а подчиненные не знали командиров, в результате чего в частях дивизии низкая дисциплина.

Эти и ряд других моментов, которые были свойственны 251-й сд, привели к тому, что дивизия вступила в бой малобоеспособной и задачи, которые ставились перед ней, решала плохо, неся большие потери»22.

Хоменко добавил: «Примерно в таком же состоянии находится 250-я сд. Несколько лучше выглядит 242-я сд». В том же докладе подробно перечислялись все недостатки армии, в том числе в командном составе:

• Штаб армии к началу боевого похода был укомплектован на 40 %. В походе поступили единичные пополнения начсоставом, что довело укомплектованность к 50 %.

• До сих пор совершенно не укомплектованы части ПВО и ВВС.

• Примерно на 30 % укомплектованы артиллерия, службы снабжения и дорожно-транспортная.

• Ремонтная служба имеет 3 (чел.) из 37.

Если говорить о конкретных нехватках вооружений и техники, то 30-й армии Хоменко недоставало 24 37-мм и 12 76-мм зенитных орудий, она лишь на 46 % была обеспечена противотанковыми пушками. У 250-й и 251-й стрелковых дивизий не имелось ни одной гаубицы. Сильно не хватало полевых орудий и минометов, а также боеприпасов всех видов. Наконец, из трех танковых батальонов (по штату в них числилось 65 танков), приданных 110-й танковой дивизии для поддержки боевых действий армии, к 5 августа осталось действующих боевых машин всего 24 единицы. Еще 10 действующих танков находилось в распоряжении армии23. Частично из-за многих перечисленных нехваток и недокомплектов 30-я армия понесла тяжелые потери: свыше 18 тысяч выбывших из строя (убитые, раненые, пропавшие без вести) из первоначального состава 45 тысяч человек за период с 15 июля по 5 августа24.

Хоменко завершил свой доклад от 5 августа, оценивая многочисленные проблемы своей армии и вынося суровые заключения относительно ее боеготовности:

«1. 30-я армия получила боевую задачу в период своего формирования и сколачивания. В силу того, что на укомплектование армии поступал слабо обученный состав, боевые качества армии в период получения боевой задачи были не на должной высоте, что подтвердилось в исходе боевых действий.

2. Оснащенность армии предметами вооружения и боевой техники неудовлетворительная. Армия не прикрыта с воздуха.

3. Обеспечение армии всем положенным и необходимым со стороны вышестоящих довольствующих органов происходит медленно, неполно, недостаточно качественно.

4. Армия понесла большие потери в людях и материальной части. Требуется ускоренная присылка пополнений и усиление темпов оснащения армии…»25

Эти искренние донесения о боевом состоянии 30-й армии в значительной степени объясняют ее действия во время трех контрнаступлений Западного фронта в конце июля, в августе и в начале сентября 1941 г. С учетом вышеописанного иначе как удивительными действия армии назвать нельзя, поскольку ее части достаточно успешно сражались с противником, сумев его сковать и ослабить.

Аналогичные донесения дают яркую картину положения дел в других частях и соединениях, направленных на Западный фронт в июле 1941 г. Например, в длинной справке, подготовленной 24 июля начальником штаба 19-й армии генерал-майором Рубцовым, описываются боевые действия армии в период с 9 по 24 июля и, в частности, ее слабые места. Здесь важно понять, что 19-ю армию первоначально направили на Юго-Западный фронт в качестве резервной. Однако сразу после того, как ее части прибыли в район Киева, армия Конева получила приказ вернуться и передислоцироваться севернее, под Смоленск.

Указав на то, что 220-я мотострелковая дивизия армии представляла собой «фактически едва сформированное по штатам мсд соединение без танков и машин при неполном оснащении артиллерией», а также ряд других трудностей, Рубцов описал боеготовность армии следующим образом:

«1. Войска 25 ск были отмобилизованы к моменту выступления. Войска 34 ск находились лишь в состоянии усиленной боевой готовности. Дивизии были доведены лишь до состава 12 тысяч, но не отмобилизованы. В походе дивизии 12-тысячного состава испытывали огромные трудности из-за отсутствия транспорта и были неманевроспособны. Они не могли принять положенного им количества боеприпасов, не могли возить минометы и т. д.

2. Артиллерия подошла поздно по той причине, что в район Киева артиллерия подошла первым эшелоном и первой заняла огневые позиции в районах будущего расположения войск. По этой причине артиллерия оказалась в хвосте при погрузке, так как места ее дислокации находились на большом удалении от железной дороги. Артиллерия потратила много времени на подход к ж.-д. станциям»26.

Эти и буквально сотни других аналогичных донесений демонстрируют, насколько слабыми в боевом отношении были резервные армии и подкрепления. И к середине июля эти армии оказались на передовой, в самом пекле сражений на Западном фронте. Еще важнее то, что, поскольку многие из младших командиров и солдат были неопытны в выполнении большинства боевых функций, вышестоящие командиры были вынуждены подробно инструктировать их в каждом случае. Как видно из многочисленных приказов и оценок, приводимых в данном исследовании, помимо оперативной организации и постановки определенных задач соответствующим частям и их командирам, каждый приказ также содержал подробные указания относительно того, что именно нужно делать и как этого добиться. В отсутствие этих указаний любой бой был бы просто самоубийством. Это объясняет, почему, в отличие от приказов в вермахте, приказы в Красной армии были чрезмерно детализированы, причем не только в 1941 г., но и ближе к концу войны.

По мере того как Государственный Комитет Обороны и Народный комиссариат обороны принялись за реорганизацию войсковой структуры Красной армии в боевых условиях, ГКО также взялся за централизацию тылового обеспечения Красной армии с целью улучшить обеспечение продовольствием, боеприпасами, оружием и прочим оборудованием. При этом все тыловые, железнодорожные и дорожные коммуникации, транспортные и медицинские службы передавались под контроль недавно учрежденного Главного управления тыла РККА, начальником которого был назначен генерал-лейтенант интендантской службы А.В. Хрулев. Такая реорганизация освободила Генеральный штаб от обязанностей, связанных с обеспечением тыловых функций, которые он в любом случае не смог бы эффективно выполнять27. В состав Главного управления тыла вошли штаб начальника тыла, Управление военных сообщений, Автодорожное управление Красной армии, Инспекция начальника тыла, а также Главное интендантское управление, Управление снабжения горючим, Санитарное управление и Ветеринарное управление. В руках соответствующих руководителей армейских подразделений и их управлений остались лишь поставка боевого и технического оборудования. Во время этой реорганизации Сталин также назначил Хрулева одним из 16 заместителей наркома обороны. Последующие указы ГКО, от 31 июля и 1 августа соответственно, расширили эту реформу на действующие войска, в которых были учреждены должности заместителей командиров по тылу, и связали между собой управления и отделы на фронтовом и армейском уровне. При этом вся реорганизация должна была осуществиться в течение 48 часов28.