– А-а-а!!! – орал Роев, по обратной ментальной связи ощущая, что это из его собственного тела вырывают клоки плоти.

Можно было, конечно, отключиться от нервной системы «Золотой рыбки», но тогда она потеряет всякое управление и начнет инстинктивно метаться из стороны в сторону, что бесполезно.

А так, несмотря на испытываемую сильную боль, что буквально выносила мозг, Владислав, проявляя железную силу воли, продолжал контролировать живой корабль, направляя его туда, куда надо. И даже пытался маневрировать, подставляя под очередной артудар наименее пострадавшую часть тела. Хотя при такой интенсивности обстрела чешуя долго не продержится, как ни крутись.

Живые корабли, получавшие ментальный сигнал боли от своей матери, с утроенной энергией атаковали корабли нейрокорпорантов, вламываясь в их порядки и тем самым подставляясь под перекрестный огонь, из-за чего получали множественные ранения и быстро гибли.

Доходило до того, что они пытались идти на самоубийственный таран и кому-то даже удавалось пробиться сквозь огненный шквал, на полном ходу врезаясь в борт врага и сминая его борт, ломая свои кости… но помочь они не могли.

Яростное, даже какое-то остервенелое избиение «Золотой рыбки» продолжалось.

– Сбежали, – недовольно пробормотал адмирал Тапар Кахен, наблюдая, как на форсаже уходят в пылевое облако остатки крыла двигателистов. – Ну и демоны с ними…

С удравшими хотелось покончить одним ударом, но не вышло, появившиеся живые корабли спутали все карты, и двигателисты успели воспользоваться подвернувшейся возможностью. Перед пока еще неясной угрозой не стоило распылять силы и отправлять кого-то в погоню, чтобы потом не отвлекаться на всякие каверзы, что непременно попытается устроить конкурент.

Кстати, наперерез сбежавшим конкурентам бросилась одна такая стая в сотню с небольшим живых кораблей, так что в ближайшее время им будет не до каверз. Боя как такового не случилось, скорости очень велики, но поманеврировать им придется весьма активно…

Тем временем флот нейрокорпорантов постепенно охватил золотистый живой корабль. Что до окраски остальных живых кораблей, то тут были самые возможные расцветки и рисунки – от однотонных всех цветов радуги до полосатых и пятнистых, тоже в самом диком сочетании цветов.

С первого боестолкновения стал накапливаться массив данных о боевых возможностях нового противника: вооружение, броня, тактика (скорее инстинкты) и степень взаимодействия формаций между собой… Все это анализировалось, и выдавался прогноз относительно опасности флота живых кораблей для остатков флота нейрокорпорантов.

Так лишь десятикратный перевес противника в числе только-только начинал представлять угрозу для его кораблей. А учитывая, что значительная часть флота живых кораблей сосредоточила свое внимание на добивании двигателистов, нейрокорпорантам пока опасаться было нечего, хотя перестрелка по периметру формации шла весьма активной, что лишь отвлекало.

– Что там с абордажем?

– Они застопорились где-то на полпути, перейдя в глухую оборону… как наши, так и конкуренты. Монстры, что им противостоят, невероятно устойчивы к огневому воздействию.

– Понятно, псионы играют с нами. Повторить абордажную атаку всеми силами! – приказал адмирал. – Времени играться больше нет, пылевое облако слишком близко…

– Слушаюсь.

Стартовали сотни абордажных шаттлов с десятков кораблей, но стоило всей массе приблизиться к цели, как они вдруг закувыркались и стали разлетаться во все стороны. Кто-то разбился, врезавшись в цель. Те, что пролетели мимо, достаточно быстро восстанавливали управление и кидались в повторную атаку, благо цель сильно замедлилась и шаттлы могли ее без проблем догнать, но все повторялось – потеря управления и кувыркание.

– Проклятье… Они все-таки могут управлять артефактом древних, – прошипел адмирал, сразу поняв, в чем, собственно, дело. Была надежда, что они не смогут с ним совладать, но увы…

– Ладно… на этот случай у нас есть ответ, но прежде… Отделайте их хорошенько!

И если раньше стрельба по «Золотой рыбке» велась больше беспокоящая, так сказать, дополнительный элемент дезориентации пилотов-псионов, то сейчас на живой корабль обрушился шквал снарядов и энергетических зарядов.

Живой корабль буквально кромсали на части, выдирая куски мяса, и очень скоро местами обнажилась костяная броня – рыбий скелет. Местами он был пробит…

От энерголучей на чешуе остались уродливые черные шрамы. А когда лучи попадали на плоть, то сжигали мясо в уголь.

Некоторое неудобство доставили буквально взбесившиеся живые корабли, кидавшиеся в самоубийственные атаки, но их порыв был сдержан и отбит. В какой-то момент золотой живой корабль лег в неуправляемый дрейф.

Адмирал посмотрел на псиона-провидца и спросил:

– Ловушка или?..

– Пилот дезориентирован и находится в шоковом состоянии…

– Отлично! Прекратить огонь! Запустить спецабордажные отряды!

Эти отряды, собственно, и являлись тем самым ответом, коим грозился адмирал. Зная о наличии артефакта древних, что глушил работу не только электроники, но и нейросетей, и допуская, что парочка псионов может им управлять (смогли же как-то заглушить его, значит, и запустить вновь могут), что, собственно, и было ими продемонстрировано, руководство нейрокорпорантов подготовило спецотряд из диких бойцов, набранных с отсталых планет, коим не вживляли нейросеть и коих оснащали самым примитивным оружием.

Эти отряды расположились в торпедах, имевших простейшее ручное управление, и стартовали к цели. Они как иглы впивались в тушу живого корабля, впавшего в прострацию.

Несколько десятков живых истребителей, что как-то умудрились уцелеть после такого кошмарного обстрела, смогли значительно сократить количество этих «торпед», но достигших цели было с избытком для выполнения поставленной задачи.

Проникшие на борт дикие абордажники вступили в жестокую схватку с защитниками.

Тем временем к месту схватки подоспело подкрепление из живых кораблей, что растерзали остатки двигателистов, вся их масса буквально обрушилась на флот нейрокорпорантов, начав новый раунд боя.

В какой-то момент Владислав просто не выдержал и выпал из реальности. «Золотая рыбка» чудовищно сильно пострадала в этом избиении, и по обратной связи все это чувствовал Роев. Это словно с него содрали всю кожу, вырвали мясо до обнажения ребер, прижгли оголившуюся плоть, это ему разорвали внутренности…

Впрочем, ментальная связь в любом случае была бы разорвана, ибо живой корабль, как ни компенсировал болевые ощущения Владислав, просто отключился от болевого шока. По сути, «Золотая рыбка» подошла к грани жизни и смерти.

И что обиднее, до пылевого облака осталось всего ничего. Они практически достигли его границы, но плотности пылевых частиц еще было крайне недостаточно для экранирования сигналов ментального подавления.