– Ну, привет мудрым механикам! – приветствовал я Клима и Петра. – Что надумали?

В избе стоял гул скребущих по металлу резцов и сверлильных агрегатов. Мои инженеры орали на работников и одновременно ругались между собой. При моем появлении они на миг зависли, а потом кинулись ко мне.

– Тут такое дело, – зачастил Петр.

– Погодь, – встрял Клим. – Давай я скажу.

– Ну, говори. Только мы это оба придумали. Если что, обоим голову и секи.

Не вдаваясь в подробности: эти ребята проблему решили. Ударник расположили внутри ствола. Точнее, он вводился туда перед выстрелом, на взводе. Со спуском курка и воспламенял порох. Правда, конструкция выходила громоздкая. Вместо одного магазина с патронами приходилось устанавливать два. Один для пороха, другой для пуль с клапанами, что открывались, заполняя подошедший ствол. Нужна была и строго определенная скорость вращения стволов.

Но всё это было решаемо. Тренировки – дело такое. Главное, моя картечница, мой «гатлинг» получился! Вот он стоит, совсем как настоящий. Ну, в смысле как на тех картинках, которые я видел в другой жизни. Вот это будет последний довод. И не королей, а мой собственный.

Я орал, обнимал обоих и каждого, хлопал по плечам обалдевших работников. Словом, вел себя совершенно неадекватно! У нас вышло!

Потащил парней с собой. Дома приказал собрать на стол. Выпили, закусили, еще выпили. Решили завтра устроить полевое испытание. Немного отпустило. Стал уже я делиться планами. Рассказал о бронзовых пушках, захваченных у богдойцев. О том, что хочу сделать на корабли небольшие пушки на вертлюгах. В Европе такие пушки назывались фальконетами, в России их называли волоконями. В любом варианте их наличие усилит корабль. А столкновения на воде нам всё равно не избежать.

Выпили еще. Согласились. Клим сразу стал предлагать их усовершенствовать. Чтобы стреляла наша волоконя не ядрышками, а малыми бомбами и шрапнелью. Опять выпили и согласились.

Словом, проснулся я утром, причем совсем не ранним. Спал я на лавке. Рядом мычал во сне о чём-то Петр. Клим и вовсе спал за столом, держа в руках ножик. Он явно перед тем, как заснуть, пытался что-то выцарапать на столешнице. Причем подозреваю, что это было не неприличное слово, а способ усовершенствовать пушку или пулемет.

Испытание перенесли на следующий день. Этот день приходили в себя, отводя глаза от укоризненных взглядов товарищей и бабы-кухарки. Пили только рассол и квас. Периодически бегали до нужного сарая. Но, так или иначе, утром были в норме.

Испытать пулемет решили в редколесье, недалеко от города. Тащили наш «гатлинг» три мужика. Да, стоит под это дело лошадь приспособить: по весу не меньше пушки выходит. А по результату сейчас поглядим. Решили, что я буду следить за стрельбой, Клим – крутить ручку, а Петр – стрелять. Долго снаряжали коробы над стволами.

Наконец всё было готово. Клим неторопливо закрутил рукоятку. Через пару мгновений в казенной части орудия щелкнуло, и Петр нажал на курок. И запело. Не хуже, чем в фильмах про Чапаева или про басмачей. Пули летели не особенно кучно. Зато кора от деревьев, которые были сейчас нашими врагами, отлетала только так. А при вращении ствола так и градусов на шестьдесят можно смести всё к едрене фене.

Очень быстро расстреляли все готовые ленты. Я вел подсчет. Выходило, что за минуту мы отстреляли чуть меньше чем двести пуль. Было несколько осечек, но это мелочи. Где-то пять минут стрельбы нам обошлись в фунт пороха и два фунта свинца. По-человечески говоря, граммов четыреста пороха и больше полукилограмма свинца. Нормально. То есть, конечно, не идеально. Та же установка Гатлинга давала до тысячи выстрелов в минуту. Но мне и того, что есть, более чем достаточно. Что ни говори, а испытания удались.

Теперь нужно сделать таких штук хоть пять. Сделать лафеты, набрать команду и начать ее тренировать. То есть сначала сделать пулеметы, а потом всё остальное. Я же пока займусь фальконетами. Мама дорогая, начинаю верить, что всё у меня получится, а я невыразимо крут.

Уже через неделю всё завертелось. Точнее, это для людей всё завертелось. Для меня же, наоборот, наступили дни безделья. Писем не было. Мои агенты – что в Якутске, что у дючеров, что у богдойцев – тоже примолкли. Даже Степан куда-то пропал по своим тайным делам. Пришлют, конечно, известия, но пока тихо.

С аборигенами полный ажур. Ясак собран, хлеба столько, что в пору его самим начать продавать. Кстати, стоит об этом подумать. Войска имеют своих командиров. То есть я как бы атаман и главный. Но учат их Макар, Трофим да Клим. Тимофей тоже учит. И лезть мне в их дела – только людям мешать.

Интересно, раньше мне не приходило в голову, что для людей того времени само время течет намного медленнее. Причем именно течет. Событие, нарушение привычного течения времени от рассвета до заката – штука редкая и неприятная. Для меня минута, секунда – реальные промежутки. Я ими думаю, по ним сверяю жизнь. Но у моих соратников есть день, который начинается с рассветом, а не в непонятные двенадцать часов ночи. Есть год и век – это долго, и есть час – это быстро. Остальное неважно.

Может, потому и так трудно давалось моим ближним людям мое стремление производить события, хотя сам я себя считал не особенно инициативным человеком. Они не хуже, они просто другие. Их жизнь спокойная и размеренная. Возможно, в чём-то более счастливая, чем моя, разбитая на минуты и секунды, планида.

Но понимание этого совсем не облегчало мне существование. Я маялся. И как всегда в минуты затишья, в голову лезли дурные мысли. То начинал переживать, что ощутил себя вершителем судеб, сгоняю дючеров с их родной земли. То опять вспоминал свою жизнь до переноса сюда. Свою уютную квартирку. Опять вспомнил Люду.

Нет, я совсем не вел жизнь монаха или рыцаря, давшего обет целомудрия. Просто рассказывать о случайных связях, как мне кажется, пошло и неинтересно. Любой человек об этом знает плюс-минус всё. А идея показывать крутость через обилие любовниц мне перестала нравиться уже лет в двадцать. Но Людка не забывалась. По сути, случайное знакомство, а сидит, всплывая в самый неподходящий момент. Точнее, всякий раз, когда я вылетаю из стремнины на бережок.

В такие минуты, кстати, во сны приходит дух Амура, то в образе старика, то в образе огромной кисы. Думаю, что в другое время у меня снов просто нет. Хотя духи – ребята непонятные. Может быть, ему нравится являться в период, когда у меня сплин.

В этот раз оба моих навязчивых сна – Людка и киса – слились. Тигр явился на берегу Зеи, подальше от города. Был он какой-то сытый, умиротворенный. Посмотрел мне в глаза и сказал, точнее, я услышал: «Она здесь». И исчез, а появилась Людка. Вот и думай, что бы это значило? Не, не буду. У меня дел куча. А если нет, то я их себе придумаю. Вот прямо сейчас и начну.

Я уже второй день шатался вокруг города. И всё идет, как надо. В городе, на площади у лавок толпится народ: что-то продает, что-то покупает. У церкви отец Фома с кем-то разговаривает, какую-то умную мысль внушает. Мы уже давно составили письмо к владыке с просьбой прислать ему помощников. Только ответа пока не было. Вот и мотается он по всему Приамурью.