– Привет еще раз! – пропищала белка. – Ты готов встретиться с ассистентом по важным процессам познаний?

Эхо с удивлением посмотрел на белку. Он ощутил тепло, которое наполняло все его тело покоем и благостным состоянием.

– Это симпатические вибрации, которые исходят от Думающих яиц, – сказала белка. – Мощные колебания, которые они посылают мне из Долины Думающих яиц, чтобы я могла передать их тебе. Я, так сказать, их телепатический посыльный.

– Колебания? – переспросил Эхо.

– Да. Ты можешь назвать это просто доверием. Нечто подобное необходимо, когда возникают такие видения, как у тебя, чтобы не потерять рассудок.

– Вообще-то мой рассудок не вызывает у меня беспокойства, – ответил Эхо. – Речь идет о моей жизни.

– Именно поэтому я и здесь. Ты вырабатываешь новую стратегию?

– Я раздумывал, как можно было бы вызвать его сочувствие.

– Это будет непросто. У него ледяное сердце.

– Но он иногда плачет.

– Может быть, ему что-то попадает в глаз. Или у него болит зуб.

– Нет, это была какая-то другая боль.

– Хорошо, – сказала белка. – Будем считать это отправной точкой. Лучше всего начать с самого себя. Ты никогда не задумывался, было ли что-то в твоей жизни, что тебя глубоко тронуло? Вызвало у тебя сочувствие?

– Нет, – ответил Эхо.

– Тогда сделай это! Подумай! Оживи свои воспоминания!

Эхо задумался.

«Гм. Сочувствие. Растроганность. За его еще такую короткую жизнь у него было так мало поводов для проявления подобных чувств».

– Самое большое сочувствие я испытывал к самому себе.

– Это не в счет! – вскричала белка. – Подумай! Может быть, вспомнишь что-то еще.

Эхо напряженно размышлял.

– Когда ты плакал? Не над своей собственной судьбой, а из-за чего-нибудь еще? – направляла его белка.

Эхо вспомнил историю, когда он однажды бросил в ручей слепого крота. Но тогда он не плакал, а смеялся.

– Это было злорадство! – упрекнула его белка. – Не сострадание, а чувство, противоположное ему.

– Я знаю, – сказал Эхо. – Не понимаю, почему мне сейчас вдруг это вспомнилось.

– Это часть процесса познания, – объяснила белка. – Твой мозг сортирует твою жизнь на соответствующие ощущения. Продолжай! Открути свою память как можно дальше назад!

В памяти Эхо что-то забрезжило. Это было событие, о котором он почти забыл, так как оно произошло очень давно.

– Мне кажется, я кое-что вспомнил, – сказал он. При одном воспоминании об этом у него на глазах выступили слезы. – Это история, которую я слышал, когда был маленьким царапкой.

– Это как раз то, что нужно! – торжествовала белка. – Ты попал в цель! Поздравляю, друг мой! Это был второй орех познания. Мы еще увидимся.

Свет погас, и белка стала исчезать.

– Эй! – крикнул Эхо. – Разве ты не хочешь услышать историю?

– Нет! – крикнула белка издалека. – Ты должен рассказать ее не мне, а Айспину.

– Послушай, мастер! – сказал Эхо после того, как полакомился вкусным рыбным филе, которое Айспин подал ему в этот вечер в кухне. – Я хочу, наконец, сделать тебе ответный подарок. Сегодня я хотел бы тебя развлечь и рассказать одну историю.

Айспин ухмыльнулся и стал набивать свою трубку.

– Я не знал, что ты умеешь это делать, – сказал он.

– Я сам этого не знаю, – ответил Эхо. – Но, по крайней мере, хочу попробовать.

– Ты не перестаешь меня удивлять. Что же это за история?

– Это любовная история.

– Ах, – воскликнул Айспин и скорчил такую гримасу, как будто он только что проглотил жука.

– Не бойся! – поспешил его успокоить Эхо. – Это абсолютно трагическая любовная история. Самая трагическая из всех известных мне историй.

Лицо Айспина вновь прояснилось.

– Тогда давай! – скомандовал он и зажег трубку. – Я люблю трагические истории.

Эхо удобно уселся на кухонном столе, опустившись на задние лапы и опершись на передние.

– Для начала я должен оговориться, что вся эта история произошла на самом деле. Речь в ней пойдет об одной прекрасной девушке.

Айспин кивнул и выпустил в воздух пару плотных колец дыма.

– Представь себе самую красивую девушку, которую ты только можешь себе вообразить! В юности она была так прекрасна, что из-за моих ограниченных повествовательных способностей не имеет вообще никакого смысла даже пытаться описывать словами ее красоту. Для меня, во всяком случае, это было бы слишком сложной задачей, поэтому я воздержусь от того, чтобы упомянуть, была ли она блондинкой, брюнеткой, рыжеволосой или шатенкой. А также были ли ее волосы волнистые, длинные, короткие, кудрявые или шелковистые. Я не буду касаться и привычных сравнений ее кожи с молоком, бархатом, шелком, персиком, медом и слоновой костью. Вместо этого я предоставлю твоей фантазии на голом месте нарисовать картину твоего идеала женской красоты.

Взгляд Айспина был устремлен куда-то вдаль, и по выражению его лица можно было понять, что он уже исполнил пожелание Эхо. На его тонких губах появилась та редкая улыбка, которая делала его почти симпатичным. Эхо взбодрил уже один тот факт, что Айспин вообще имел представление об идеале женской красоты.

– Ну вот, – продолжил он. – Эта прекрасная девушка жила в то время в Железном городе.

– В Железном городе? – перебил его Айспин. На его лице было написано удивление.

– Да. Что тебя смущает в Железном городе?

– Да… нет, все в порядке… – отмахнулся Айспин и затянулся трубкой. – Продолжай! – приказал он.

– Да, Железный город пользуется дурной славой самого отвратительного, самого грязного, опасного и ненавистного города во всей Цамонии. Это город, целиком состоящий из металла, ржавого железа и тяжелого свинца, из окисленной меди и латуни, из болтов и гаек, из машин и фабрик. Да, говорят, что весь город – это единая гигантская машина, которая очень, очень медленно движется к одной, пока неизвестной цели. Там сконцентрирована большая часть металлообрабатывающей промышленности континента, и даже сама производимая продукция омерзительна: оружие и колючая проволока, железные оковы и «медные девы» (аналог «железные девы» – орудие казни в виде полой человеческой фигуры с ножами, в которую заключался осужденный), клетки и наручники, доспехи и мечи. Жители города в большинстве своем живут в жестяных домах, разъеденных бесконечными кислотными дождями и прокопченных угольной пылью. Те, кто может себе позволить, – свинцовые бароны и золотые графы, торговцы оружием и производители пушек – обитают в стальных укреплениях, в постоянном страхе перед своими бедствующими и недовольными подданными и работниками. Железный город – это место, омываемое ручьями из кислоты и масла, над которым постоянно висит колпак из сажи и грозовых облаков, где бесконечно сверкают молнии и гремит гром.