Филипп попросил пару недель, чтобы поговорить со знающими людьми, и при нашей следующей встрече рассказал очень странную историю. Как оказалось, Дженнифер много вращалась в профсоюзных и политических кругах Люксембурга и Брюсселя. Ей нравилось посещать юбилеи политиков, свадьбы детей профсоюзных лидеров, церемонии возложения венков, предвыборные встречи политических партий и благотворительные аукционы. Она не стеснялась и регулярно просила знакомых добыть для нее нужное приглашение. Все говорило о том, что она всерьез рассматривала перспективы политической карьеры и собиралась использовать свои профсоюзные контакты для проникновения в Европарламент или в один из комитетов Еврокомиссии. Я замечала, что ей нравилось говорить со сцены и создавать волну одобрения в зале. Чего она больше всего опасалась и всячески избегала – это неловких вопросов, открытых конфронтаций и тяжелых решений. Можно сказать, любую ситуацию она рассматривала с точки зрения воплощения своих политических амбиций.

Догадки Филлиппа на этом не остановились.

– Твоя Дженнифер – настоящий политик, использует все обстоятельства в свою пользу. Пригласив тебя, она продемонстрировала всем, что знает, как создать сильную команду. Так она сблизилась с вашим финансовым руководством. Проблема в том, что предложенный тобой план предполагает слишком радикальные и крайне непопулярные меры. Его возненавидят и профсоюзы, и те функционеры внутри компании, чьи решения по твоей инициативе будут отменены и чья свобода действий будет ограничена. Что ей остается? Она не из тех, кто идет против системы. Ее тактика – поддержка сильных. Именно поэтому ей сейчас выгодно оттеснить тебя, сделать твой план менее радикальным, разбить его на части и отложить на некоторое время.

– Но если ей не нравится мой план, почему она хотя бы не обсудит его со мной?

– Потому что любой твой план будет сводиться к сокращению расходов и устранению феодальных свобод на местах. Если он осуществится, ты станешь серьезным конкурентом. К тому же ты говоришь, она не сильна в финансах. Я бы на твоем месте искал новую работу.

– Уже ищу. Правда, жалко бросать идею с таким потенциалом.

– Будут новые идеи. Если останешься здесь, сначала раскритикуют твой план, потом еще что-нибудь, а последующие неудачи тебя сломят. Я такое видел много раз.

– Слушай, а тебе не жалко будет терять своего человека в компании? Ты ведь меня столькому научил, у нас были деловые планы. Если я уйду, получится, ты потерял со мной время?

Филипп так расхохотался, что даже прослезился.

– Это самая смешная вещь, которую я слышал в жизни!

– Мне совсем не смешно!

– Моя специальность – налаживать контакты с толковыми и полезными людьми. Люди могут менять место работы, но всегда остаются на связи. Понятно?

Приятно, конечно, что Филиппу не жалко потраченного на меня времени, но придется признать, что я-таки влипла. Нужно уходить, и уходить срочно, но пока совершенно непонятно, куда именно. И кто я теперь – финансист или кадровик? Где мое место?

Конфликты на работе нередко случаются после реструктуризации отделов, когда обязанности еще четко не разграничены. Эксперты-психологи считают, что объектами агрессии на работе чаще всего бывают не слабаки, а, наоборот, сильные и творческие личности, попавшие в силу обстоятельств в уязвимое или зависимое положение. Причиной может быть страх потерять работу, маленький ребенок и необходимость из-за него часто отпрашиваться, незавершенная учеба, предпенсионный возраст. Суть от этого не меняется: люди, которые требуют перемен, популярные и харизматичные, угрожающие заведенному порядку, вызывают отпор.

Конечно, интересно было бы узнать, что творится в голове у Дженнифер, но в первую очередь нужно искать, куда податься. На Лейлу я решила не обижаться, просто держаться от нее подальше и по возможности не провоцировать. В поисках запасного аэродрома я очень боялась совершить еще один опрометчивый шаг. Проще всего было, конечно, вернуться в финансы, под опеку Мистера А., но мне уже хотелось большего. Года назад я чувствовала, что финансовая карьера никуда не ведет и жаждала перемен. С тех пор ничего не поменялось. Оставаться на убыточном предприятии, где к тому же слишком часто принимаются иррациональные решения, а твои удачные проекты попадают в зависимость о чужих карьерных амбиций, смысла не было.

В моем списке значилось всего пять желанных работодателей: Amazon, Apple, Facebook, Google и Microsoft . Все они отличаются тем, что успешно растут, приветствуют перемены, ценят таланты и инициативу. Спустя три месяца, пройдя через двенадцать раундов интервью и несколько математических, логических и письменных тестов, я получила умопомрачительное предложение от европейской штаб-квартиры Amazon управлять законодательными и налоговыми рисками их европейских операций.

Я надеялась, что, когда объявлю о своем увольнении, мы сможем поговорить c Дженнифер о том, чего же она добивалась, переманивая меня из финансов в свой отдел, и почему спустя всего несколько месяцев потеряла интерес ко всему, чем я занималась. Мне интересно было бы проверить гипотезы Филиппа. Как она может вот так просто самоустраниться, когда очевидно, что результаты страдают, проекты задерживаются, новых идей нет и не будет, а подчиненным на все наплевать? Они с утра до вечера сидят на Monster в ожидании подходящих вакансий.

Официальная версия моего увольнения, доложенная Мистеру А., гласила: «Она как была финансистом, так и осталась, вот и вернулась в финансы, это ее стихия». С того момента как я подала заявление, ни Дженнифер, ни Лейла не предложили мне подвести итоги, передать дела или поделиться идеями о будущих проектах Comp & Ben, как будто мое пребывание на этом месте нужно было как можно быстрее стереть из памяти отдела. Они сделали все возможное, чтобы я не успела познакомиться с претенденткой на мое место, хотя та работала в соседнем здании на одном из наших местных заводов. Уж не знаю, как они объяснили ей мое увольнение.

Даже в последний день, когда коллеги устроили мне прощальный завтрак с подарком, начальницы демонстративно отсутствовали. Никаких напутствий, благодарностей за четыре года работы, прощальных пожеланий, словом, ничего из того, что подразумевают элементарные правила вежливости, я от них не услышала. В ответ на традиционное прощальное письмо коллегам – «сегодня мой последний день, спасибо вам всем за опыт последних четырех лет, давайте оставаться на связи», – десятки финансистов, юристов, маркетологов, шахтеров и всех остальных, включая Мистера А. и некоторых членов совета директоров, ответили мне теплы ми словами. Ответа от Лейлы и Дженнифер, разумеется, не последовало.

Мистеру А. я решила историю конфликта не рассказывать, просто поблагодарила его за поддержку и бесценные уроки лидерства. Он в ответ пожелал: «Будь хорошим руководителем, строгим и справедливым, заботься о своих подчиненных, помогай им совершенствоваться и желай добра, когда они от тебя уходят».

[83]