– Тебя как зовут, спрашиваю?

– Тебе не все равно? – вдруг огрызнулась она.

– Нет.

– Настя…

Я не нашелся что ответить… а что тут отвечать?

– С этими зачем пошла?

…

– Думаешь, круто?

– Да ничего я не думаю!

Она схватилась за ручку двери, я придержал.

– Подожди.

– Чего тебе? Хочешь…

– У меня была…

Сам задумался… а как назвать? Жена? Наверное. Перед Богом – жена. А перед людьми… а мне плевать на мнение людей. Было плевать – а сейчас тем более.

– …жена. Ее так же, как тебя, звали.

…

– Ее убили – из-за меня. Убили… неважно, убили, в общем. Я мог бы пройти мимо и оставить вас наедине с двадцатью вашими кавалерами. Но я впрягся в терки со всей общиной. И сделал это не для того, чтобы завтра ты пошла опять шляться и сосать у мужиков в машинах. Поняла?

…

– Поняла, спрашиваю?

Вместо ответа она зарыдала… безнадежно и зло.

Я молча ждал. Мог бы закурить, да не курю.

– Хорошо вам… – зло сказала она, – а мне… как. Ни на одну работу не устроишься… если не нагнешься. Квартиру снимать – то же самое. Экзамен сдать…

Дальше она говорить не смогла…

Я открыл дверь и сплюнул. Закрыл снова.

– Поехали… – сказал я то ли ей, то ли самому себе.

Клест ждал меня на МКАДе. Рядом с микроавтобусом с тонированными в черноту стеклами стоял небольшой «Форд».

– Слава «Богу»… – привычно сказал он, увидев меня. Клест был одет «по полной форме», то есть в рясу и клобук. Мы обнялись.

– Будет?

– Да, он приедет в патриархию. Прослушки там точно нет.

– Вопрос?

Клест цинично усмехнулся.

– Чудесное снижение налога на прибыль. Пойдет?

– Более чем.

– Это твоя?

– Машина? Нет. Подожди…

Я вывел за руку из машины Настю. В блеклом свете раннего утра и без боевой раскраски она казалась совсем юной.

– Ее возьмем с собой. О’кей?

Клест пожал плечами.

– Ну… в ту машину если.

– Кто она?

Мы ехали в центр Москвы. Я неспешно переодевался.

– Соседка, можно сказать. Зовут Настя. Ночью от зверья спас.

Клест молча ждал продолжения.

– Я тебя много о чем просил? Не за последнее время, но вообще?

– Не особо.

– Попрошу сейчас. Ты – священник. Спасаешь души. Так и спаси ее.

– От самой себя?

– И это тоже, Клест. Кто научил нас быть такими, как мы есть сейчас? Помнишь?

– Меня… казарма, наверное.

– Меня, в общем, тоже. А теперь скажи – кем бы мы были, если бы попали не в казарму, а в зону…

…

– Москва – ты знаешь, что это такое. Пощады здесь нет. Зверья полно. Но есть же… наверное, что-то такое… я не знаю, б… как это сказать – есть тут кто-то, кто может спасти человека, или уже, никого, б… нет.

– Не сквернословь.

– Ты меня понял.

Клест задумался.

– В монастырь она явно не собирается, так?

…

– Ладно. Ты сказал, я услышал. Есть у нас… программы. Работу подберем. Жилье если надо – организуем. Не пропадет, в общем.

– … Спасибо.

– Не меня, – строго сказал Клест, – Бога благодари. У каждого есть свой путь. Мой знаешь – какой был?

…

– Как-то раз… чуть большой грех не совершил. Последний. Сам понимаешь. Сижу, пистолет в руке, и думаю – ну? Все в моих руках. Вот сейчас нажму – и… Ради смеха сам себе задумал, вот если Бог есть – пусть он что-то сделает…

– И…

– Сделал.

– Что? – спросил я.

– В дверь позвонили, – сказал Клест, – этажом ошиблись. Вот так вот. Это – мой путь. А каков твой… знает только Господь. Может, и этот…

Микроавтобус с тонированными стеклами въехал на территорию монастыря. Припарковался в ряду дорогих внедорожников и лимузинов служащих патриархии. По виду – дело чудесного избавления от налога на прибыль – процветало.

Нет, я вовсе не осуждаю. Я и сам такой – пытаюсь творить добро методами зла. Церковь – организация, как и любая другая. И должна зарабатывать.

Прошли внутрь. Двухэтажное, довольно современной архитектуры здание. Похоже на школу или детский сад. Над входом – позолоченная статуя Христа. Стекла – тонированные, возможно, и с защитой от подслушивания. Даже наверняка.

Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

Харитон появился через полчаса. Аккуратно припарковал свой внедорожник.

Мы наблюдали за улицей через скрытую видеокамеру. Другая система отслеживала воздушное пространство над монастырем.

– Ведут, – подтвердил отец Андрей. Худой, кажущийся еще более высоким в рясе, с бороденкой и в разночинских очках, он колдовал над несколькими компьютерами, на которые стекалась информация с многочисленных систем наблюдения в монастыре и его окрестностях. Похоже, что Русская православная церковь отлично подготовилась к возможным неприятностям в городе, где число мусульман приближается к половине всего населения.

– Как? – спросил Клест.

– Плотно. – Отец Андрей переключился на изображение с камер дорожного движения – вот эта «Волга»[76]. И беспилотник есть. Сейчас он прямо над нами.

Серьезно.

– Заглушить?

– Нежелательно бы, – сказал я.

– А почему нет, – сказал Клест, – здесь всегда беспилотники глушат.

– Я могу создать помехи на линии связи, – сказал отец Андрей – если это не вразумит их, тогда заглушу полностью. Над божьей обителью беспилотникам летать нельзя.

Интересный инструмент вразумления. Интересные доводы.

Я пожал плечами. Клест кивнул.

– Давай…

Харитона, как тут и было положено, встретил монах. Прикрепил на лацкан пиджака значок, опознающий его обладателя для системы безопасности как «своего». У меня тоже был такой – в виде миниатюрной иконки.

Из кабинета отца Андрея мы наблюдали, как Харитон шел за монахом в кабинет, в котором принимали гостей из крупного бизнеса, возжелавших чудесным образом освободиться от НДС или налога на прибыль. Обычное дело, ничего нового, как мне сказал Клест, у них тут мусульман-бизнесменов больше, чем христиан, потому что ДУМ – Духовное управление мусульман – так и не объединилось и, соответственно, не получило льгот по налогам. Вот такие вот… церковные таинства середины двадцать первого века.