Песни с дельфинами

26 мая 1991 года

21:00. Какая досада! Как только вошли в Бассов пролив, ветер скис — всю ночь штиль. Сейчас рассвет. Вода гладкая, ни одной морщинки. Мне кажется, дома Азовское море никогда не было таким ровным, без ветра.

Вечером настроение было паршивое, злость разбирала, что нет ветра. И тут слышу: писк и всплеск за бортом. Выглядываю — там дельфины окружили «Караану». Я не стал на них смотреть, спустился в каюту, но они так пищали и прыгали, что заставили меня снова выйти и смотреть на их игры. Дельфины такие безобидные и потешные. И снова мне захотелось, чтобы все это увидела Таня. Если попаду домой, то буду Танюшу просить, чтобы она сочинила музыку на тему «Дельфины» и написала о них рассказ.

Смотрел, как дельфины прыгают и ныряют под яхту. Я все боялся, что они головой врежутся в фальшкиль. От их резвого и веселого настроения у меня и злость прошла на ветер. Я начал им петь песни. Погода тихая, голос далеко разносится. Пел песни всякие: и про море, и про любовь, но в основном о Магадане и о Воркуте, то есть блатные. И мне так показалось, что дельфинам больше нравятся блатные песни, чем о любви. Жаль, что они не могут говорить. Я представлю, как бы мы все вместе запели блатные песни. У всех жителей моря уши бы завяли.

21:30. Взошло солнце, но оно меня не радует. Небо чистое-чистое, нигде ни облачка, полный штиль. Даже альбатросы не могут летать — сидят и тоже ждут ветра. Под килем 60 метров. Здесь, наверное, много рыбы. Только что подплыла парочка морских котиков. Очень красивые, а дышат так: пху-пху. Я раньше думал, что акулы могут схватить птицу, сидящую на воде. А сейчас наблюдал, как акула плавает — плавник большой торчит из воды — возле самых альбатросов и не трогает их.

23:30. Волнующий момент был, когда я достал якорь и якорный канат из трюма и закрепил на штатном месте по носу. Якорем я не пользовался все это время, а сейчас решил приготовить на всякий случай — вдруг приливом потащит к берегу.

«Он бежит себе в волнах на раздутых парусах…»

27 мая 1991 года

39°21’ ю.ш., 144°28’ в.д.

04:30. Нас уже совсем не считают за живых существ — альбатросы чуть не садятся на голову, не считая того, что гадят на палубу.

08:30. Уже ночь, ветра нет, спустился туман, сырой, но теплый. Вода не колышется, неужели здесь все время так?

21:00. Я доволен, что сумел уснуть на один час. Для меня этого достаточно на сутки. Уже рассвет. На фоне неба, где должно всходить солнце, видны острова.

Ночь была неспокойная и интересная. С вечера начал работать вечерний бриз. Потом снова штиль. Через два часа подул ветер, но дул шквалами. Так что мне пришлось поработать — то убирать геную, то ставить. А к утру установился устойчивый ветер.

«Караана» идет левым бейдевиндом 5–6 узлов. При шквалах скорость доходила до 9 узлов. Непривычно видеть, как яхта бежит с такой скоростью, одетая во все паруса. Там, в океане, если у нас и была такая скорость, то стояли штормовые паруса, была большая волна. А здесь волны нет, и яхта скользит, как по озеру. Почему нельзя было ночью расслабиться? В Бассовом проливе интенсивное судоходство, здесь стоят буровые вышки — добывают нефть. Одну такую вышку мы прошли милях в пяти. Я связывался по рации на 16-м канале, но бесполезно. Там, на вышке, люди заняты своей работой, им не до рации. Затем через наш курс прошел паром. Снова никто не ответил на мой запрос. После парома шли два судна, и тут я уже решил зажечь фальшфейер, белый столб, чтобы привлечь внимание. Но и они проигнорировали нас.

21:30. Показалось солнце, все в малиновом цвете. Впереди по курсу острова и рифы. Они разбросаны в шахматном порядке. Я боюсь, что нам придется их проходить ночью, и тогда будет сложно решить эту «шахматную задачу».

22:00. Выпил кофе и снова читаю лоцию. Тем временем к борту «Карааны» подплыла маленькая нерпа, серенькая, очень красивая и смешная. Подлетел буревестник с черным носом. У всех его собратьев носы оранжевые, а у него — черный. Я у него спрашиваю: «Где ты так вымазался, куда свой нос совал?» Улетел и даже не оглянулся. Значит, понимает, что я его стыжу.

У меня радость

28 мая 1991 года

04:00. Я смог передать о нашем местонахождении в Сидней. Встретился большой сухогруз, иностранец. Сначала я его вызывал по рации. Он не ответил. Тогда я зажег дневной фальшфейер — дым оранжевый. Но снова тишина. Я уж подумал: может, моя радиостанция не в порядке? Решил пойти на крайние меры — запустил в него зеленую ракету. Тут сразу услышал голос. Я передал все о себе с просьбой сообщить в Сидней. Получил ответ «окей».

Какая прелесть наблюдать в бинокль землю. Все-таки Австралия — красивая страна. Сейчас я вижу полуостров Вильсон-Промонтори[109]. Горы высокие, мне захотелось на них залезть. Строю планы велопробега: команда Австралии и Советского Союза, один этап — по Советскому Союзу, другой — вокруг Австралии.

Думать о хорошем

29 мая 1991 года

39°03’ ю.ш., 146°53’ в.д.

Идем к выходу из Бассова пролива. Хорошо, что ночью я проводил «Караану» через его северо-восточный выход. Темно, ничего не видать. А вот сейчас посмотрел: скалы, рифы, острова с островками. Как всегда, по закону подлости, мы подошли к самому опасному участку на закате солнца. Как прошли, одному Богу известно. Не ночь, а какой-то кошмар.

10:30. Пароходы — их как будто прорвало — прут один за другим, то в пролив, то из пролива. А мы сейчас как раз находимся на середине фарватера. Я уже больше с ними не связываюсь по радио, потому что меня догнал наш советский контейнеровоз Балтийского пароходства, из Ленинграда, и я хорошо с ним поговорил. Название судна — «Анатолий Васильев». Капитан сам написал телекс во Владивосток, в Дальневосточное пароходство, и еще обещал сообщить в Сидней. Они как раз шли туда. Как спать хочется, прямо глаза слипаются. На кофе уже смотреть не могу. Но дремать нельзя, пока не пройдем фарватер.

12:30. Все-таки смог выкроить время и уснуть на 20 минут. Сейчас чувствую себя нормально. Конечно, этого сна мне на сутки не хватит, но часов на 5–6 меня хватит, чтобы работать с парусами и вести «Караану» домой. Ветер встречный, идем галсами, под килем глубина 45 метров. От этого волны короткие и такое ощущение, что идем по мостовой — сильно бросает.

После вчерашней ночи все болит, как будто я не на яхте проходил скалу Крокодайл, а с живым крокодилом дрался. Хочется скорее забыть все, что пережил за эти последние часы. Надо думать о хорошем, о том, что скоро выйдем в Тасманово море. А там, через 200 миль, мы с «Карааной» завершим полный оборот вокруг Земли.