– Что да, то да, – легко согласился Атасов, закуривая «Мальборо». – Дед мой к ветеранскому закрытому магазину был прикреплен. Как же, помню. Суповыми наборами отоваривался раз в две недели и блоком сигарет «Полет». Ух и гадость же это была – сигареты, типа, овальные. А в те времена – за счастье. Дед курево мне в армию высылал. Если бы не его паек, я бы в конце 80-х, пожалуй, курить бросил.

– Такого беспредела конкретного как сейчас, в Союзе, блин, не было, – не унимался Протасов.

Атасов пожал плечами: «По-разному, типа, было».

– Да не ссорьтесь вы, – встрял Андрей, заметив, что Протасов собирается опять открыть рот. – Ты мне лучше скажи, Саня, а кому тот памятник поставлен?

– Какой, типа?

Армеец вырулил с заправки и они покатились по Мельникова к перекрестку с улицей Телиги.

– Ну, тот, справа, в сквере?

– Нашим со-согражданам, у-убитым фашистами в войну, – отозвался вместо Атасова Армеец. – Это же урочище Бабий Яр. Ты, на-наверное, слышал?

Андрей отрицательно покачал головой:

– Ну, так, кругом-бегом…

– Т-ты на у-удивление темная ли-личность, Бандура, – продолжал Армеец с укоризной. – Бабий Яр известен не менее Майданека или Освенцима. Тут немцы не-несколько сотен тысяч людей убили…

– Военнопленных?

– Не только. В сентябре 41-го ф-фашисты согнали в Бабий Яр бо-больше пятидесяти тысяч ни в чем неповинных людей. Гражданских. В основном, евреев. Женщин, детей, стариков. И всех пе-перестреляли. У немцев эта о-операция называлась «шиссфест».

– Как-как? – не понял Андрей.

– В пе-переводе с немецкого – фестиваль стрелков…

Протасов мрачно хмыкнул.

– Мне бабушка рассказывала, – включился в разговор Атасов, – что они людей из пулеметов расстреливали. С холмов. Добивать раненых не спускались, спешили очень. Землей присыпали, и загоняли новую партию. Поэтому земля там еще долго дышала, как бы…

– Твоя бабка что, в оккупацию тут была? – удивился Протасов.

– Точно, – подтвердил Атасов. – С малолетним батей на руках.

– Куда же твой дед глядел, а, Атасов?

– Дед 22 июня на западной границе встретил. Что он вообще сделать мог? А эвакуироваться она не успела.

– Как же ее немцы не грохнули?

– Пряталась, типа. Соседи не выдали. Хотя, говорят, кое-кого выдавали.

– О-одни выдавали, д-другие с-спасали, ри-рискуя собственными головами, – сказал Армеец. – Завуч той ш-школы, где я ге-географию преподавал…

– Ты преподавал географию? – удивился Андрей.

– Б-было дело. Так вот… У него в Бабьем Яру всю семью убили. И отца, мать, старшую сестру. А он уцелел. Ему че-четырех не было, тогда. Его мама соседке отдала, как за ними фа-фашисты пришли…

Андрей не нашелся, что сказать. Просто смотрел в окно. Улицы выглядели мирными, за стеклами сырецких пятиэтажек уютно горел свет.

– Тут, на Сырце, вообще ка-какое-то место п-плохое, – добавил Эдик задумчиво, – гиблое, что ли… Бабий Яр, Сырецкий концлагерь. Такое тут т-творилось…

– Мне можешь не рассказывать, – согласился Атасов, – я в «Авангарде» плаванием занимался. В семидесятые. Мы в Бабий Яр на зарядку бегали. Там и тогда найти череп с дыркой – большого труда не составляло, типа. Особенно, после того, как началось строительство телецентра. Верхний слой земли сняли, а там…

– Послушай, Саня, – перебил Андрей, – это что же выходит? Что озеро отходов в шестидесятые прямо на человеческих костях устроили?

– Выходит, что так, – Атасов озадаченно почесал затылок, – хм. Я как-то не задумывался, типа…

Хо-хороший сюжет для Стивена К-кинга, – сказал Армеец серьезно, – он такие истории собирает. Власть о-оскверняет могилы, и на-начинается ко-кошмар. Т-только Кинг с-свои скелеты ищет в шкафах, а у нас они п-прямо под ногами.[48]По-моему, это сю-сюжет для триллера.

– В этой, блин, стране вся жизнь, триллер, – подвел итог Протасов.

Они миновали Сырец и скатились с горы, въезжая в чудесный лес. Сразу за железно-дорожным мостом Эдик повернул влево, пересек двойную осевую, и они очутились на подъездной дорожке «Дубового гая». «Линкольн» легко преодолел подъем.

– П-п-приехали, – через минуту сообщил Армеец и выключил зажигание.

* * *

Если не считать смены декораций, события за столиком, немедленно предоставленным администратором кабака благодаря вмешательству Протасова (похоже, что здесь Валеру тоже знали) начали развиваться по сценарию, который Андрей уже успел изучить в мельчайших деталях. Атасов занялся разливанием водки, доставленной официантом в запотевшем графине, накачивая себя и Андрея с упорством, достойным лучшего применения. Протасов, опустошенный недавним спором с Атасовым, принялся строить глазки всем симпатичным женщинам, каких только мог отыскать в поле видимости. Армеец угрюмо помалкивал.

Часть столов в правом углу центрального зала оказались сдвинутыми в длинный паровоз. За ними сидела компания смуглых черноволосых мужчин, именуемых обыкновенно милицией «лицами кавказской национальности». Лица «лиц» были, мягко говоря, неприветливыми. В компании присутствовали и женщины – все молодые, в основном блондинки. Как натуральные, так и крашенные – с ходу не разберешь. Вторая похожая баррикада из столов, только созданная нашими соотечественниками, громоздилась в левой части зала. Беззаботно веселившиеся здесь мужчины и женщины были примерно одного возраста – около сорока. С разными степенями износа, конечно. Кого как кидало по жизни. Очевидно, совершенно разного достатка – кому как легло. Такая разношерстная компания, собравшаяся за одним столом, не оставила у Бандуры никаких сомнений в том, что это одноклассники, отмечающие пару десятков годиков, натикавших после последнего школьного звонка. Да и вели себя взрослые мужчины и женщины так, как можно вести только в одном случае – когда встречаешь друзей, вынырнувших из далекого детства. Тут ошибиться было невозможно. Бандура обернулся к Атасову.