Правилов прошелся вдоль вытянувшейся по струнке троицы.

– В хорошую компанию я пристроил сына старого армейского товарища. И кстати, где этот недобитый учитель-библиотекарь?

Ответом послужило молчание.

В общем так, Атасов, – Правилов остановился перед Атасовым и понизил голос. – Ровно в десять ноль-ноль Виктор Иванович ждет меня у себя в Осокорках.[49]На даче, ясно? С пустыми руками я к нему не поеду. Вот и скажи мне, Атасов, почему вы до сих пор со скальпами гуляете?

– От того, что в точности выполняли Ваши распоряжения, Олег Петрович, – оттарабанил Атасов.

– Что?! – задохнулся Правилов. – Мои распоряжения?!

– Так точно, Олег Петрович. Прибыли в «Дубовый гай» по вашему приказу и охраняли дальние подступы к ресторану.

Правилов вытаращил глаза и разинул рот. Язык он, похоже, проглотил. Хорошо, что изумление помешало ему в этот момент взглянуть на Протасова, стоявшего с отвалившейся челюстью.

– Первым концентрацию спецназа МВД обнаружил Андрей Бандура. Мы немедленно затеяли, типа, драку, чтобы сорвать милицейскую спецоперацию и прикрыть ваш отход.

– Кроме того, Олег Петрович… – и Атасов рассказал историю Бандуры, первым забившего в набат, упомянул и перстень, предположительно полковника Украинского. Некоторые подробности второй по счету встречи Бандуры с полковником Украинским были опущены Атасовым из этических соображений.

Выслушав Атасова, Правилов надолго задумался.

– Ладно, погуляйте в приемной. – Сказал он, немного остыв. – Без меня никуда. Пока не вернусь от Ледового, – носу на улицу не высовывать. Ясно?

– Так точно.

– И еще одно, Атасов. Допустим, я поверил. Молитесь, если умеете, чтобы поверил Ледовой.

* * *

Атасов, Протасов и Бандура расселись в кожаных креслах приемной и начали убивать время – каждый на свой лад.

Протасов, по обыкновению, начал раздевать в уме холеную секретаршу Правилова, медленно снимая с нее все, начиная со строгого делового пиджака и заканчивая туфельками на ногах. «Хотя туфелькивполне реально и оставить. Только круче будет, в натуре», – прошептал Протасов на всю комнату и шумно сглотнул. Бандура, с опаской взглянув на Протасова, отодвинулся подальше, а затем и поднялся, прошел к исполинскому аквариуму, поразившему его воображение при первом посещении приемной Олега Петровича, и занялся созерцанием диковинных рыб.

Атасов, после некоторого колебания, подсел к секретарше и принялся выдавливать из нее «пару-тройку» чашечек кофе из запасов Правилова. Секретарша прикидывалась неприступной крепостью и кофе Атасову не давала.

– Знаете, Инночка, последние исторические, типа, изыскания показали, что вождь мирового пролетариата товарищ Ленин, на самом-то деле добрым дедушкой не был. Животных не любил, с голодающими сиротами последней корочкой не делился. Но даже он, Инночка, перед тем как пустить в расход тысчонку-другую своих недругов, разных там кулаков, помещиков или, типа, белых офицеров, непременно поил их горячим чайком. Особенно в такую, типа, скверную погоду, как сегодня.

– А вас, Саша, сегодня расстреливают? – ледяным тоном осведомилась Инна.

– А вот этого, типа, не знает никто, кроме… – и Атасов с самым серьезным видом указал на потолок.

Инна отрицательно покачала головой, довольно высокомерно, мол «интурист» совков не обслуживает.

– Тогда сделайте это для меня, как комсомолка для комсомольца, – не унимался Атасов. – Представим, что мы с вами очутились в этом буржуинском гнезде, как молодогвардейцы, типа, в гестапо. Я бы даже сказал, в осином, типа, гнезде.

– А я, Саша, комсомолкой не была.

– Нет? – изумился Атасов. – Ну да, вы так молоды. Я должен был догадаться. И в пионерской организации не состояли?

– Не состояли, – отрезала Инна и принялась перекладывать бумаги на столе.

Атасов наморщил лоб, пытаясь сопоставить в уме даты и цифры, но вскоре безнадежно махнул рукой:

– Октябреночком маленьким по лужам в школу тоже, типа, не бегали?

– Октябренком была, – наконец, призналась секретарша. И по ее надменному лицу проскользнуло нечто похожее на улыбку.

– Металлическую звездочку на груди носили, или пластмассовую?

– У меня пластмассовая была, – громким басом вмешался Протасов. – Е-мое! Металлические звездочки – полное фуфло. А моя была – с фоткой Ленина в яслях. Конкретная. Одна на весь класс. Я б за нее и сейчас кого хочешь убил…

– С таким маленьким кучерявеньким Володенькой Ульяновым, как бы, типа, за стеклышком? – уточнил Атасов.

– Ага. В центре звездочки. Одуренная.

Атасов энергично закивал головой:

– А я о такой мечтал… – и обернулся к секретарше. – Инночка, неужели вы откажете старому товарищу-октябренку в такой, типа, безделице, как чашка этого, в сущности, вредного для здоровья напитка, а?

Инна прыснула:

– Атасов, вам, по-моему, и статуя не откажет. – Она поднялась и, оправив юбку, двинулась к кофеварке.

– Это оттого, что в первом классе я был звеньевым, – грустным голосом сообщил Атасов. – Пробился в пионеры. Поднялся до председателя совета отряда. А чего стоил слет нашей пионерской, имени Павлика Морозова дружины в школьном актовом зале, Инночка? Под барабанный бой вносят знамя дружины: «Дружина, к вносу знамени стоять смирно», – Атасов вскинул руку в пионерском салюте. Протасов немедленно продублировал Атасова.

– А белые рубашки, Протасов, с эмблемой пионерской организации на груди?

– На рукаве, блин.

– Ну, может быть. С золотыми, типа, пуговицами. Я уже не говорю о пионерских барабанах. О барабане я грезил с первого по пятый класс включительно, чем приводил в тихий ужас родного отца. Мой папа, Андрюша, был дирижером камерного оркестра.

– А я, в натуре, мечтал о тельмановском галстуке…

– Это что такое? – включился Бандура.

Галстук гэдээровских пионеров, вот что. Синего цвета. У нас в школе у одной девочки был. Ее батя в ГСВГ[50]служил, так ей тельмановцы на «Зарнице»[51]подарили.

Атасов печально вздохнул:

– С галстуками у меня была беда. Грамотно повязать пионерский галстук я так и не научился. Подушечкой, типа, наверх.

– Мне девчонки всегда завязывали, – громогласно сообщил со своего дивана Протасов. – А одна пионервожатая в лагере после восьмого класса, так вообще, сделала меня мужчиной.