На следующее утро 21 октября (2 ноября) Чайковский пожаловался жившему в одной квартире с ним младшему брату Модесту на тошноту и боль в желудке. Затем у композитора начался сильный понос, сопровождавшийся рвотой. Это настолько ослабило Чайковского, что через несколько часов он уже не в состоянии был говорить. Боли в животе усилились и заставляли его поминутно вскрикивать. Днем 22 октября наступило некоторое улучшение самочувствия. Но уже на следующий день, 23 октября, Чайковский почувствовал себя хуже из-за усилившейся диареи и тянущей боли в мышцах. Упадок сердечной деятельности был настолько сильным, что лечащий врач В. Б. Бертенсон сделал Чайковскому подкожное впрыскивание мускуса и камфоры. К концу дня появилась задержка мочеиспускания и возникла угроза почечной недостаточности. В течение 24 октября состояние больного быстро ухудшалось. Он впал в беспамятство, бредил. В три часа утра 25 октября все было кончено.

Внезапная смерть знаменитого композитора вызвала всеобщее недоумение. 26 октября «Петербургская газета» писала: «Как мог Чайковский получить холеру, если гигиенические условия, в которых он проживал, были такими, лучше которых и представить себе невозможно, и приехал в Петербург лишь несколько дней назад?» Многотысячная толпа, пришедшая проводить Чайковского в последний путь на кладбище Александро-Невской лавры, обратила внимание, что композитора отпевали в открытом гробу — вразрез со всеми правилами погребения жертв холеры. Бывший у смертного одра Чайковского 20-летний лицеист Сергей Дягилев, впоследствии сам прославленный деятель русской культуры, записал в своем дневнике, что в дни прощания с Чайковским в Санкт-Петербурге ходили слухи о самоубийстве Петра Ильича. Так, об этом говорили близко знавшие композитора оркестранты — исполнители его Шестой симфонии.

Споры вокруг подлинных и мнимых причин смерти Чайковского вновь закипели спустя 90 лет, когда в апреле 1981 года в авторитетном на Западе британском музыкальном журнале «Мюзик Лет-терс» появилась сенсационная публикация незадолго до того эмигрировавшей из СССР музыковеда Александры Орловой. По ее версии, Чайковский был вынужден совершить самоубийство под давлением все тех же бывших членов «Священной дружины» из близкого окружения Александра III.

Еще до Великой Отечественной войны Орлова работала в Доме-музее Байковского в Клину и часто ездила по научным делам в Москву и Ленинград, где тогда еще здравствовали современники Чайковского, в том числе и работавший в то время в Русском музее в Ленинграде некий Александр Войтов, окончивший до 1917 года то же Императорское училище правоведения, что и Чайковский. Войтов был дружен с однокашником Чайковского Николаем Борисовичем Якоби, от которого однажды услышал заниманительную историю, переданную им Орловой.

По словам Войтова, Якоби поведал ему, что в 1893 году, когда Николай Борисович занимал высокий пост обер-прокурора Правительствующего Сената — высшего кассационного судебного органа Российской империи, видный придворный граф Стенбок-Фермор подал Якоби жалобу на Чайковского. Композитор, особо не скрывавший своей действительно существовавшей тяги к молодым людям, якобы проявил противоестественное влечение к племяннику графа. Об этом скандале, затронувшем престиж великосветского дворянства, не без участия самого Стенбок-Фермора вроде бы стало известно самому царю Александру III. Император, сам крайне щепетильный в семейной жизни, и до того якобы знал о гомосексуальнопедофильских вкусах Чайковского. Узнав о проблемах с Чайковским, царь опять-таки, якобы воскликнул: «Надоел мне этот попник!» Что было воспринято царским окружением, состоявшим в основном из бывших «дружинников», как прямое указание на необходимость показательной кампании против композитора — в назидание прочим столичным приверженцам модной тогда однополой любви.

Формально обер-прокурор Сената Н. Б. Якоби имел право привлечь Чайковского к уголовной ответственности за мужеложство, каравшееся по Своду Законов Российской империи, тюремным заключением вкупе с церковным покаянием. Но, опасаясь, что публичный суд над Чайковским подорвет престиж всего Училища правоведения, где якобы получил свои первые гомосексуальные опыты будущий композитор (и, как минимум, еще один его сокурсник, известный впоследствии поэт Алексей Апухтин) Якоби якобы организовал 19 октября 1893 года тайный «суд чести». Собравшиеся на него бывшие однокашники композитора предложили ему во избежание позора совершить самоубийство. Чайковский согласился — и получил от друзей юности мышьяк, симптомы отравления которым действительно похожи на действие холеры. На следующий день, 20 октября Петр Ильич принял яд.

В подтверждение и развитие рассказа Войтова, сославшегося на Якоби, которого А. А. Орлова не застала в живых, она написала в своей статье: «Мой муж был знаком с лечившим Чайковского перед смертью врачом В. Б. Бертенсоном. Тот говорил моему супругу, что Чайковский умер не от холеры, но от яда. Того же мнения был сын другого лечащего врача Чайковского — А. Л. Задер».

За двадцать с лишним лет, прошедших после публикации скандально нашумевшей гипотезы Орловой, у нее нашлось немало и сторонников и противников. Практически никто из них не сомневается, что версия о смертоносном стакане с холерной водой, якобы выпитом Чайковским в фешенебельным ресторане Лейнера на Невском проспекте, не выдерживает никакой критики. Рестораны такого ранга высоко держали свою марку и соблюдали все необходимые санитарно-гигиенические меры — тем более, во время эпидемии холеры. Ни до, ни после кончины Чайковского не было отмечено случая, чтобы посетители первоклассных ресторанов Санкт-Петербурга заразились там холерными микробами.

Даже самые рьяные защитники образа П. И. Чайковского от исторических спекуляций не отрицают гомосексуальных пристрастий, присущих как Чайковскому, так и другим членам его семьи. «Голубым» был младший брат композитора Модест Ильич, на руках которого умер Чайковский. Более чем родственная связь соединяла Петра Ильича с его племянником Владимиром Давыдовым. Восторженные упоминания об этом тогда 14-летнем подростке появились в дневнике Чайковского еще в 1884 году. Именно Давыдову Чайковский посвятил свою последнюю, Шестую симфонию и оставил по завещанию все авторские права на свои произведения. Доподлинно известно, что Владимир Давыдов покончил жизнь самоубийством в декабре 1906 года в возрасте 36 лет.

Что касается версии о том, что Чайковский добровольно ушел из жизни по приговору «Суда чести» выпускников Училища правоведения, вдохновившихся традициями «Священной дружины», то, как и в загадочной истории со смертью Скобелева, нехватка однозначных доказательств, подтверждающих либо опровергающих такое предположение, позволяет рассматривать ее лишь как гипотезу. Однако данная гипотеза имеет право на существование наряду с другими объяснениями загадочной кончины Петра Ильича Чайковского — великого русского композитора, который был, есть и будет всемирно знаменит именно своим музыкальным гением, а не притягательными для обывателей подробностями его личной жизни и таинственной смерти.

ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ. КРАСНАЯ КРОВЬ

ИРА — это сокращенное название созданной летом 1919 года радикальной подпольной организации «Ирландская революционная армия». Ее боевики до сих пор применяют насилие в борьбе за независимость Северной Ирландии