Еннервайн закрыл дверь совещательной комнаты и рассказал своим онемевшим от изумления коллегам новые подробности, вскрывшиеся в деле «Эдельвейс» — в Мюнхене он узнал, что происшествие в культурном центре получило именно такое кодовое название.

— Ну почему «Эдельвейс»? — покачал головой Остлер. — Может, уж лучше сразу «Покорение вершин» или «Свечение Альп»? Мюнхенское начальство думает, что вся жизнь здесь крутится исключительно вокруг походов в горы.

— Но ведь это не так уж далеко от истины? — возразила Николь.

— Помню, у нас было дело под названием «Шпецле с сыром», — произнес Штенгеле на махровом альгойском.

— Браво, как здорово вы чешете на диалекте! — восхитился Хёлльайзен.

— Да, но здесь это мало кому нравится. Вчера пытался сделать заказ в кафе таким манером, но официантка отвечала мне по-французски.

— Итак, автомат Калашникова, — напомнила Мария.

— Да, я с трудом в это поверил, но «Гретель»-Габи так точно описала оружие, причем еще до того, как я показал ей фотографии, что у меня не осталось никаких сомнений в ее словах. И для чего ей выдумывать? Я склонен доверять этой женщине.

— Значит, к флешке имеет отношение тот мистер Икс с автоматом, а не Либшер, — заключила Шваттке.

Еннервайн бегло помассировал виски.

— Итак, друзья мои, у меня созрел некий план. И для его реализации мне необходимо ваше согласие. Потому что действовать мы будем не совсем по букве закона, сразу вам говорю. Во-первых, я исхожу из того, что хозяин флешки предпримет попытку заполучить ее обратно. Вряд ли это изящный «кукиш» нам или кому-то еще — слишком уж хитроумно она была спрятана, слишком много усилий на это затрачено. Во-вторых, на данный момент владелец флешки еще не знает, что она обнаружена. Как вы насчет того, чтобы…

— …демонстративно покинуть место происшествия и раструбить во всех СМИ, что дело закрыто? — лукавым тоном подхватила Мария. — А самим затаиться и выследить того, кто придет за флешкой?

— Да, примерно по такому плану я и предполагал действовать, — кивнул Еннервайн. — Мы, образно выражаясь, с грохотом захлопнем папку с делом. Полиция со своей нехваткой персонала, как всегда, беспомощно шарила в потемках и ничего не смогла сделать. Неповоротливый бюрократический аппарат… и так далее, можно не продолжать. В то же время наша уважаемая полицейский психолог, тонкий аналитик аутоагрессивного поведения, госпожа Шмальфус…

Мария покраснела до ушей.

— …подготовила подробный отчет, из которого мы узнали, что Евгений Либшер, тип с ярко выраженными суицидальными наклонностями, спрыгнул с балкона.

— Но в таком случае нам придется скрывать целый ряд результатов экспертиз, — возразил Беккер.

— Да, конечно, но ведь эта операция продлится недолго — дня два-три, не больше. Вы можете положиться на свою команду в таком случае, Беккер?

— Думаю, да. Но с чего вы решили, что мы уложимся всего лишь в два-три дня? Мне кажется, сидеть в засаде нам придется не меньше полугода…

— Нет, нет, до этого вряд ли дойдет. Завтра и послезавтра в культурном центре проходит небольшой симпозиум, два заседания, на которые приглашено много высоких гостей. Конечно, при таком стечении народа наш герой вряд ли появится, но мы обязательно выставим посты, на всякий случай. Но главное: в воскресенье состоится повторный концерт Пе Файнингер, и я абсолютно уверен, что этой возможностью проникнуть в здание хозяин флешки обязательно воспользуется.

— Неужели концерт можно организовать так быстро?

— Эта директриса, госпожа фон Бреннер, звонит мне каждый день по два раза, — сказал Хёлльайзен. — И спрашивает, когда же наконец можно открывать курзал. Стоит нам дать отмашку, как она развяжет мощную рекламную кампанию.

— А это бизнес-мероприятие, что проходит в ближайшие два дня, — разве его не отменили еще тогда, когда все завертелось?

— Нет, не отменили, просто перенесли к австрийским соседям, в Зефельд и Шарниц. Австрийцы держат пари, что тут, на немецкой земле, ничего не получится. Однако гости размещены в здешних отелях, и им было бы гораздо удобнее никуда не ездить.

— Почему же вы хотите выставлять посты, а не ограничиться видеонаблюдением? — поинтересовался Хёлльайзен.

— Слишком ненадежно, — ответил Еннервайн. — Наш «приятель» весьма сообразителен и сразу же заметит камеры.

— Но если их установлю я, то не заметит! — проворчал Беккер.

— Если я правильно вас понял, шеф, — высказался Остлер, — вы считаете, что нужный нам человек не упустит шанса проникнуть в курзал во время воскресного ажиотажа. При этом не исключено, что он может в открытую купить себе билет в кассе.

— Да, это я тоже имел в виду с самого начала. Ведь наш план сработает лишь в том случае, если этот человек будет чувствовать себя в полной безопасности. Информационный поток на курорте очень плотный, люди бесконечно обсуждают и перемалывают все новости, и мы должны этим воспользоваться. Остлер и Хёлльайзен, вы наверняка знаете, где и как можно элегантно пустить дезу?

— Естественно, что за вопрос? — кивнули оба коренных жителя, ухмыляясь, словно озорные мальчишки. — Для этого надо всего лишь зайти в булочную.

— Хорошо. Мария, а вы накрутите посильнее историю с самоубийством и подготовьте подробный отчет для прессы.

— Можете считать, что такой отчет у вас уже почти в кармане.

— Беккер, вы просто бесподобно выступали на прошлой пресс-конференции! Наверное, вам стоило сделать карьеру политика.

— Из-за моей выдающейся внешности?

— Из-за умения давать уклончивые ответы! Прошу вас, пожалуйста, выступите и на ближайшей пресс-конференции. После этого ваша главная задача — снова положить флешку туда, где вы ее обнаружили, и уничтожить все признаки поиска следов.

— О’кей, чердак будет выглядеть так, словно туда никогда не ступала нога человека.

— Шваттке, когда Беккер сделает свое дело, проинформируйте руководство культурного центра, что оцепление со здания снято и можно работать в штатном режиме. Штенгеле, вы отвечаете за организацию засады в целом.

— Что конкретно мы будем делать?

— В ближайшие трое суток ведем в здании наблюдение. Естественно, секретное, в штатской одежде, смена — от полуночи до полуночи. Еду и зубные щетки приносить с собой. Ни один человек, даже рабочий по зданию, не должен обнаружить нашего присутствия. Кто выходит первым, с сегодняшней полуночи до завтрашней?

Остлер поднял руку.

— А кто пойдет завтра? Там, в зале, пройдет заседание профессионального общества офтальмологов. Думаю, интересно будет послушать.

— Вторыми? Хорошо, — вызвались Николь Шваттке и Людвиг Штенгеле.

— А как быть с мобильной связью?

— Слишком привлекает внимание. Станем общаться через эсэмэски.