По строю прокатился нестройный рев, выражающий согласие.

Передвигались тяжело. Было очень темно и опасения о том, что кони переломают себе ноги, были не лишены смысла. Однако обошлось. Нам повстречался всего один пеший патруль, на который мы буквально чуть ли не наступили, вырулив из-за небольшой рощицы. Солдаты противника ничего сделать не успели — мечи и топоры всадников оказались быстрее.

Вдали виднелись огни военного лагеря гонгорцев.

Никто в здравом уме устраивать ночную атаку с форсированием реки, да еще на болотистой местности не будет, так что чувствовали себя гонгорцы относительно спокойно. Оставив нас с Лу у двух приметных холмов, всадники молча, стараясь не звенеть оружием и сбруей, устремились к пятачку, на котором, судя по всему, расположился текущий обоз вражеской армии. Бойцы на ходу стали зажигать факелы, от которых потом будут «прикуривать» окружающие, дабы сэкономить время на розжиге тряпок и пакли, которой были заткнуты кувшины с горючей смесью.

Я быстро спрыгнул с лошади, чуть не угодив ногой в какую-то яму, богиня уже была на земле. С нами осталось четверо бойцов, задача которых — оберегать наши беззащитные тушки. У двоих были ручные щиты и мечи — прикрывать нас от стрел, еще двое — с арбалетами и копьями. Все четверо — оруженосцы или разведчики.

Не говоря ни слова, мы с богиней уселись на землю и нырнули в бездну. Впрочем, мир вокруг особо не изменился. Просто ночная тьма сменилась темной серостью междумирья. Где-то вдали горели огоньки душ людей — до лагеря было шагов четыреста, не меньше.

Как обычно, Лу помогла преодолеть мне основную дистанцию, сам бы я потратил на перемещение слишком много времени. Уже «подходя» к лагерю, я заприметил между огоньками душ безликие фигуры Ищеек. Наибольшая их концентрация была в одном месте. Видимо, жрецы старались держаться с себе подобными.

— Что это? Ошибка, самонадеянность или они не сделали выводов из боя за Пите? Я точно не помнил, всех ли жрецов удалось тогда перебить, или кто-то смог сбежать. Впрочем, сражались мы с ищейками, а смерть слуги Единого не означала смерть человека, к которому она была «прикреплена» кровожадным божеством.

Сила Пала была мне более недоступна, но после того, как Фор оборвал все нити между мной и его первородным братом, я стал лучше чувствовать собственный источник, в который была впаяна сила Лу. Скажем так, сила Пала перестала «фонить» и перебивать мои собственные возможности и оказалось, что как Истинный Жрец маленькой богини, я был достаточно силен. Хотя иначе и быть не могло, ведь именно эта сила, а не мощь бога Войны приводила в движение мою правую руку. Это мне доходчиво объяснила сама Лу во время похода, когда мы обсуждали с ней мои текущие возможности.

Сейчас же вместо перчатки Пала на месте правой руки была чистая энергия — именно так выглядела Лу в своей истинной форме и это сходство меня в который раз удивило.

«Уже больше не человек. Не совсем человек», — подумалось мне.

А потом мы с богиней врубились в ничего не подозревающих ищеек.

Это было почти легко. Мы появились из ниоткуда и когда слуги единого все же почуяли божественную суть Лу, было уже поздно. Сейчас Лу сбросила с себя человеческий облик и блистала во тьме бездны, я же крошил посланников Единого дарованной мне богиней силой.

Вот, еще одна безликая фигура бросилась в мою сторону, но Лу оказалась быстрее и рассекла ее на части своим сияющим мечом, который одновременно служил ей ментальным конструктом. Я видел, что это сражение дается моей любимой нелегко: каждое соприкосновение с ищейкой тянуло из нее силы, но она пока справлялась. Я же вообще не особо ощущал проблем в борьбе с тварями, видимо, потому что я не был богом, а просто имел доступ к силам этого типа.

— Антон! — прозвенело в моей голове. — Надо уходить! Время!

Находясь в бездне, я абсолютно не ощущал течения времени. Для меня сейчас с одинаковым успехом могло пройти как минута, так и целый час.

— Уверена? — мысленно спросил я Лу.

— Да! Я вижу, что разведчики уже отступают! Быстрее!

Я нанес еще один удар, которым разорвал в клочья голову ближайшей безликой фигуры, и бросился через кисель междумирья к богине. Схватить ее за руку и потом двигаться, направляемый ею. Обратно, к своим чертогам разума, а потом — в реальный мир.

Несколько тварей попытались нас преследовать, но мы быстро с ними расправились. Двоих разрубила Лу, грудь одной пробил сияющим кулаком я, а последняя, четвертая, решила вернуться к своему носителю-жрецу.

Уже приближаясь к чертогам, я по какому-то непонятному наитию рванул вперед — вокруг нас было слишком много огоньков душ.

Когда я оказался в реальности, первое, что увидел — как падает один из наших щитоносцев. Мужчина получил стрелу в глаз, от такого не спасет ни один доспех или кольчуга.

Неизвестно как, но нас нашли. Прямо сейчас на трех оставшихся бойцов скакал десяток всадников с короткими кривыми луками, во тьме заблестели кривые сабли гонгорцев.

— Назад! — взревел я, поднимаясь на ноги.

Я не смогу уберечь людей, если они будут стоять между мной и противником.

Гонгорцы же считали нас легкой добычей. В воздух отправились еще несколько стрел, одна из которых глухо ударила в щит, которым меня на автомате прикрывал один из бойцов. Лу уже тоже была на ногах.

Сейчас богиня выглядела уставшей. Сначала ей пришлось потратить силы на то, чтобы оставить материальное тело в мире людей, дабы не пугать солдат, а потом — на бой с ищейками и экстренное возвращение.

Времени раздумывать не было. Я рванул из чехла боевой посох и, вложив в него ментальный конструкт, стал накачивать магической силой артефакт. Как только всадники подойдут на дистанцию в шагов пять-семь, я использую свой излюбленный прием и ударю магией по площади. Ищеек, которые могли бы мне помешать, рядом не было, а оставшиеся в живых бойцы однозначно поняли мою команду и сейчас уже были в седлах своих лошадей, готовые в любой момент прийти на выручку пешему магику. Точнее, умереть вместе с ним.

Я уже был готов пустить накопленную силу с кончика артефакта в свободный полет, смертоносной волной, что выкосит все живое на своем пути, как в конную десятку гонгорцев на полном ходу сбоку врубился авангард клерийских разведчиков, которые будто бы из-под земли появились из-за ближайшего холма.

Атаковали клерийцы молча — никакого улюлюканья или криков, в отличие от гонгорцев — как сосредоточенная сторожевая собака, что валит на землю нарушителя и без единого лая или визга вгрызается в мягкую плоть горла.

За несколько мгновений все было кончено. Преимущество было многократное — наш «незаметный» отряд в более, чем сотню человек, имел авангард в три десятка человек, так что гонгорцев на их невысоких лошадках буквально затоптали мощные кони оруженосцев.

— Уходим! Живо!

По голосу я понял, что команду отдал лично Нирифор.