Спорить с герцогом не хотелось, так что мы с Лу прыгнули в седло — а наши охранники даже умудрились забрать убитого и его лошадь — и пустились вскачь, следуя за основным отрядом.

Уже в лагере мы стали подсчитывать потери.

Из набега на лагерь противника не вернулось почти два десятка человек. Еще пятеро потеряли по пути лошадей — кони все же поломали в темноте ноги — так что сейчас возвращались в лагерь пешими, петляя по кустам и оврагам. Отправлять им на встречу всадников было как минимум глупо: наша выходка, которая шла вразрез культуре ведения войны в этих широтах, привела гонгорцев в чрезмерное возбуждение. Никто не ожидал от клерийцев, которые обычно честно принимали сражение при свете дня, подобного вероломства.

Это же мне высказал и Нирифор, а также сам король.

— Пусть привыкают, — только и смог ответить я. — То есть вступать в сговор с Кваттом — это военная хитрость, а пожечь обоз в ночи и вырезать жрецов Единого — бесчестное нападение? Не смешите!

Мои аргументы подействовали, и было возбудившиеся от пришедшего осознания всей подлости подобной вылазки, аристократы немного успокоились. Немалый вклад в этот процесс внес и сам герцог Нирифор — потомок храброго графа, который заработал титул в бою за короля и будущее Клерии — своей репликой о том, что жрецы Единого находятся за пределами понятий о чести и правильности ведения войны. С учетом того, что они разводят костры и казнят людей во славу своего бога.

Упоминание о кострах окончательно отрезвило знать и многие резко вспомнили, за что мы тут вообще боремся. А самое главное — против кого.

На сон у нас осталось буквально часа три, а потом уже начнет светать. Понятное дело, что пока гонгорцы форсируют реку по тому же броду, что и мы, пока выстроятся в боевой порядок, пройдет еще несколько часов. Все это время мы сможем только лениво пощипывать их первой линией лучников, да и то, на излете стрелы. Передвигать фронт ближе к реке было опасно, да и ландшафт на берегу был слишком пологий. Холмы оказались предпочтительнее, а стрелы лучники точно успеют потратить и до прямого столкновения пехоты.

Казалось, я только коснулся головой койки, а вот Лу трясет меня за плечо. Рассвет. Пора надевать кольчугу и садиться на коня.

Ко всеобщему удивлению, гонгорцы на бой утром не явились. Разведчики убедились в том, что это не какая-то хитрость — наш налет поднял в лагере противника такой переполох, что военачальники противника просто не смогли вовремя собрать людей. После этого известия я плюнул на все и отправился досыпать — война никуда не денется, а от зевоты я чуть не вывихнул челюсть. После ночного боя внутреннее напряжение, которое тисками сжимало грудь, куда-то ушло. Сейчас я был готов к чему угодно.

— Как подойдут к реке — зовите! — вольготно бросил я участникам королевской ставки, а сам отправил коня обратно в сторону лагеря.

Моему примеру последовала примерно половина аристократов, все же париться в броне столь долгое время — удовольствие сомнительное. Хотя не думаю, что кто-то из них на самом деле будет спать.

Моя же совесть была чиста, так что я честно провалялся еще часа три и проснулся уже сам, когда солнце было достаточно высоко. День обещал быть ясным и сухим. Солнце постепенно закатывалось нам на левую сторону, что, впрочем, никак помешать не должно.

Наконец-то из-за небольшого леска показались боевые части гонгорцев. Солдаты шли несколькими нестройными колоннами. На берегу военачальники противника оценили нашу позицию, которая из-за расположения на возвышенности была как на ладони, после чего армия противника стала переходить реку.

— Началось, — тихо сказал Кай, когда армия западных соседей построилась в три «коробки», а вперед вышла конница степняков.

Сначала гонгорцы прощупали наши фланги и цеблосские телеги привели конных лучников в смятение. Неуязвимые для стрел, при попытке приблизиться к ним, телеги огрызались арбалетным огнем и ударами пик через специальные бойницы в досках. Такой себе средневековый танк, который ты попробуй еще возьми с наскока. Попытки обойти телеги по широкой дуге тоже не увенчались успехом — дальше уже начиналась трясина. Так что гонгорцы приняли на вооружение свою обычную тактику.

Конные лучники противника разбились на несколько групп, которые по очереди заходили через поле по широкой дуге и поливали стрелами наши укрепления. Особенно горячие головы пытались приблизиться к рогатинам и закинуть на колья арканы, чтобы оттащить деревянные препятствия в сторону, но их пыл быстро охладили арбалетчики, которые, будто грибы, сидели то тут, то там на первой линии. При этом стрелки оставались неуязвимыми для ответного огня, надежно прикрываемые большими щитами.

Эта карусель продолжалась наверное час. Клерийские лучники после нескольких заходов приноровились и сейчас весьма успешно по команде своих командиров давали залпы на упреждение, накрывая облаками из стрел конную массу противника. Гонгорцы пытались отвечать, но кривые короткие луки, склеенные из рога, дерева и жил не могли тягаться по дальнобойности с большими ростовыми луками, что использовались в армии Клерии. Плюс определенное преимущество в стрельбе давали холмы и срубы, которые после того, как их засыпали землей, стали похожи на продолжение естественного ландшафта.

— Скоро пойдет пехота, — сказал очевидное Пренор.

Гонгорцам нужно было прорывать это наше укрепление. Конечно, армия соседей могла отступить, чтобы ударить по Фейну и Ойвиллю, но это не давало им тактического преимущества. Брорету все равно придется форсировать — оба города находились на правом берегу реки. Плюс неизвестно, чем еще закончится встреча с клерийской тяжелой конницей. Вчера же ночью мы показали, что способны удивлять. Да и не думаю, что среди гонгорцев были дураки, и они не смогли увязать вчерашнее нападение на обоз армии с тем, что произошло с портом Шаван. А это означало, что Клерия вступила в эту войну на несколько недель раньше тех, кто эту самую войну объявил.

Через четверть часа предсказание Пренора сбылось. Людская масса — не менее пятнадцати тысяч человек — пришла в движение.

Так как мы заняли весьма узкий перешеек, огороженный с двух сторон болотистой местностью, командование гонгорцев приняло решение ударить по всему фронту, а фланговые атаки усилить набегами конницы.

Когда противник подошел на расстояние уверенного выстрела, опять принялись за свое лучники. В ответ из строя гонгорцев тоже полетели стрелы. Послышались первые крики раненых — уже по нашу сторону укреплений.

— Арбалетчики! Назад! — скомандовал Пренор, после чего приказ повторили горном.

Два длинных и один короткий сигнал.

Стрелки на первой линии сразу же пришли в движение. Щитоносцы прикрывали товарищей, пока те вырывали из сырой земли воткнутые щиты и закидывали их за спину, после чего двойки устремились к первой линии копейщиков, растворяясь в рядах пехоты. Отходя, каждая пара переворачивала бочку с зажигательной смесью, что специально устанавливались прямо рядом с огневыми точками: все равно арбалетчики вели огонь, в основном, строго прямо, так как с дистанцией болт сильно терял в убойной силе.