Кстати, как-то вот так получалось, что все легионеры в том «Локомотиве» так или иначе учили русский – с командой-то надо общаться! Даже Кингстон – и тот говорил. А Лекхето – вообще как будто здесь родился.

Дима Сенников был единственным, кто принял его приглашение и сгонял к Бобо в гости в Южную Африку. Он вообще любит экзотические путешествия. И вообще выделяется в плане развлечений – дружит, например, со всем Comedy Club и вообще многими актерами. Стихи пишет – он нам читал, я в шоке был! Я как-то в Питер заезжал домой к Димке Бородину – и Сеня тоже появился. У меня, говорит, пятьдесят пять стихотворений! Вот что жизнь с людьми делает.

«Надо песни, – говорю, – записать, чтобы было написано: «Стихи Дмитрия Сенникова». Отвечает: «Для этого припев нужен, чтобы все его запомнили. А у меня его нет». Серьезные стихи, про любовь. Или в Прагу съездил – про столицу Чехии написал. Во фантазер! В команде он всегда самым интеллигентным был, по нашим представлениям – странным. Чтобы он кричал или матерился, я от него и в игровые годы не слышал.

Более того, в последнее время он вроде как начал рисовать картины. По телевизору даже показывали его портрет Фабио Капелло в должности тренера сборной России. Правда, некоторые из наших начали сразу смеяться – да ладно, какое там, кто-то за него нарисовал, а они договорились, что за Сенино творчество выдавать будут. Ничего по этому поводу сказать не могу – но кто знает? Сам я его на эту тему не спрашивал, а когда мы играли вместе, он ничего не рисовал. Разве что соперникам по ногам…

В 2003-м мы играли последний матч сезона в Лондоне с «Арсеналом», а оттуда Сеня с женой полетели прямым рейсом в ЮАР. За ними приехал Лекхето на «Мерседесе» – и повез к себе в деревню. Страшновато, конечно, но съездил вроде без приключений. Приехали к нему в трущобу, народец черный окружает такси, Бобо выходит: «Это со мной». Разошлись. А так бы – не разошлись…

Когда и где он заболел СПИДом – понятия не имею. Вообще, информация шла противоречивая – то говорили, что он умер, потом – что жив, затем – что теперь уже точно умер.

Крайнего защитника Милана Обрадовича в команду взяли, когда я в 2001-м сломался. Может, его и так хотели купить, но тут еще такое совпадение с моей травмой случилось. Я увидел это дело – и понял, что будет тяжело. Что надо начинать все сначала. И начал. И мне плевать было на разговоры, что у него чуть ли не самая высокая зарплата в команде. Будешь играть лучше – все равно место отвоюешь, какой бы зарплата ни была.

Так и вышло. Обрадович играл в основном составе, вроде нормально, я через полгода приступил к тренировкам. А с лета 2002-го вернулся в состав и место свое уже никому не отдал. Милан был в ротации, потом стал запасным, а затем ушел в «Боруссию» из Менхенгладбаха. Потом он много лет играл в харьковском «Металлисте». Хороший защитник, но конкуренцию у меня выиграть не смог.

Наверняка все время находиться в составе – то на одном краю, то на другом – мне помогало то, что я «двуногий». Правая получше, но левая тоже ничего. И голы ей забивал, и передачи результативные отдавал – проблем не возникало. И не сказать, что я левой что-то сверхъестественное делал, чтобы ее подтянуть. Просто и во дворе ей старался бить и пасовать, и в школе на тренировках, и в играх. Не убирал все время под правую, как многие.

Чуть позже я нашел общий язык с двумя другими отличными защитниками из бывшей Югославии – Браниславом Ивановичем и Эмиром Спахичем. Они и по-русски спокойно говорили, и мы их за легионеров как-то и не считали. У меня с обоими сложились хорошие отношения, но люди они были очень разные. Например, Иванович – боец, терпит боль, а Спахич – нет. Может в сторону уйти, сразу замену просит.

Гуренко убежден, что Спахич однажды сдал игру в Самаре. Дескать, принесли от «Крыльев» на команду, но он как ветеран сказал: «Эти деньги нам счастья не принесут». Однако потом вроде как Спахич и еще один футболист все-таки втихаря взяли. Но это было уже после моего ухода из «Локомотива», игры этой не видел, и сказать, как было в действительности, сложно. То, что я не видел своими глазами, – для меня все равно слухи. Гуренко вправе это утверждать, потому что он находился в команде, а я – нет. Игрок же Спахич был сильный.

Но все-таки с гнильцой. По характеру непростой, колючий, поговорить любил, и не всегда мирно. На поле исподтишка мог сопернику какую-нибудь гадость сделать. Да и в коллективе разное случалось. У меня до сих пор перед глазами его конфликт с Шамилем Асильдаровым. Того понять можно – человек южный, вспыльчивый. Спахич ему: «Я твою маму…»

В раздевалке Асильдаров ему вмазал разочек – и тот сразу побежал жаловаться председателю совета директоров Сергею Липатову, с которым у него были особые отношения. И на следующий день Шамиля из команды убрали. До этого никогда такого не было.

Нет, драки случались: Руслан Пименов с Андреем Лавриком на сборе в Германии во время двусторонней игры поцапались, Семин их прогнал с поля и сказал бегать по кругу. Они побежали в разные стороны – а когда встретились, Лаврик Пименову как дал – губа в кашу превратилась. Лаврика оштрафовали тогда. Нормальный, кстати, парень – после моего прихода он ведь сел на лавку, но на меня не окрысился. Конкурировали, но отношения были совершенно обычные.

А к таким вещам, как та драка Пименова с Лавриком, Семин спокойно относился. Более того, у него была фраза, типичная в конце сезона: «Вы что, морду не можете друг другу набить? Значит, что-то не то в команде происходит!» Он имел в виду, что все слишком гладко. В конце сезона многие друг друга уже видеть не могут, и какие-то страсти должны быть.

Палыч считал, что если какая-нибудь драка случается, значит, все в порядке, коллектив живет естественной жизнью. А когда тишь да гладь – это не то. При нем Асильдарова точно бы не отчислили.

Впрочем, лично у меня к Спахичу никаких претензий не возникало. Для меня по гнилости и неуправляемости никого равного Бикею за все время в «Локомотиве» и близко не было. А с Эмиром мы общались нормально.

Бранислава Ивановича, или Бано, как его все называли, за пределами поля не видно, не слышно. Человек спокойный и рассудительный – кроме одного эпизода, когда они с Малхазом Асатиани сцепились. Зато как на поле работал! Великолепный парень – и в футболе, и в быту. Не зря потом не просто в «Челси» оказался, а закрепился и уже много лет незаменим в таком клубе. Все по справедливости.

Очень приятно было однажды прочитать в «Спорт-Экспрессе», что Иванович сравнил меня по самоотдаче и характеру с Джоном Терри. Иногда с Бано созваниваемся. В тульском «Арсенале» сейчас играет черногорец Младен Кашчелан. Как-то позвонил ему, а они, так сложилось, вместе тренировались. Младен передал трубку Ивановичу, поболтали.

Бано всегда был мужиком. Ребята в интервью рассказывали, что уже после моего ухода в 2007-м, когда Анатолий Бышовец отправил Лоськова в дубль, он в знак протеста отказывался выходить на полуфинал Кубка со «Спартаком». Сам я этого, не будучи в команде, не видел – но, если так, абсолютно не удивлен.

Кстати, тот же Бышовец гордится раскруткой Ивановича, везде рассказывает об этом. Но отчего-то не упоминает, что в команду его взял Муслин…