– Но ведь она же не умерла? – воскликнула Луиза в недоумении.

– Главный врач повесился, и, значит, у него были на то причины, – заявила Бодиль и извинилась, что не знает ответа на вопрос гостьи.

Рик постаралась поскорее проглотить остатки своего «Нескафе» и уже собиралась встать, но тут Эйк спросил, всегда ли Парков сама ухаживала за Йоргеном.

Хозяйка дома коротко кивнула.

– К счастью, всегда удавалось это устроить.

Луиза встала, и её напарник понял, что пора уходить. Бодиль вышла вместе с ними во двор, и когда они подошли к автомобилю, то увидели, что Йорген сел за руль и с серьёзным лицом делает вид, будто ведёт машину.

– Нам очень важно установить, что произошло в лечебном отделе Элиселунда двадцать седьмого февраля восьмидесятого года, – проникновенно произнесла Рик, когда они с Бодиль остались вдвоём перед машиной. – Необходимо найти вторую сестру. Не помните ли вы кого-нибудь из тех, кто тогда работал в интернате?

– Так ведь тридцать лет прошло, – напомнила ей Парков. – А у меня на имена плохая память.

– А вот Лиллиан, вы её знаете?

– Лиллиан… – повторила Бодиль, задумавшись. – У нас там работали и интерны – возможно, она как раз и была одной из них. – Она немного съёжилась, а потом взглянула на Луизу с извиняющейся улыбкой. – Последний период моей работы в Элиселунде оказался не лучшим, – призналась женщина. – К этому времени мы с моими подчинёнными нечасто находили общий язык. Я им казалась слишком жёсткой, и они возражали против того, чтобы по-прежнему крепко связывать тех пациентов, которые сами были не в состоянии есть, чтобы мы могли спокойно их накормить. Мы обычно нарезали для них бутерброды маленькими кусочками, клали на дно глубокой тарелки и заливали сверху чаем, чтобы удобно было размешать всё это ложкой. А если они начинали беспокоиться во время еды, то могли всё вокруг засвинячить. – Она слегка тряхнула головой. – Были среди сотрудников интерната такие, что протестовали из-за того, что персонал получал более разнообразную пищу, чем пациенты, но я на эти протесты никогда не обращала внимания. Потому что, бывало, в чай намешивали и печеночный паштет, и копченую колбасу, и селёдку.

– Надеюсь, не все эти продукты одновременно! – воскликнула Рик.

Бодиль сначала не поняла её, а потом кивнула:

– Почему нет, им же положено было давать и рыбу, и мясо, и, уж поверьте, всё это они получали. Но постепенно между нами всё чаще вспыхивали конфликты, и поэтому я решила подать заявление об уходе.

Когда Йорген вышел из машины, жена взяла его за руку, и, выезжая со двора, Луиза видела в зеркало заднего вида, как эти двое пожилых людей идут за ручку к своему дому.

«Да, вряд ли ей всегда было с ним так легко», – подумала она.

Ким позвонил в тот самый момент, когда Эйк открыл окно и закурил. Луиза съехала в сторону перед въездом на старую лесопилку.

– Мне придётся попросить тебя об одолжении, – начал Расмуссен. – Мы не можем добиться от Биттен Гамст, чтобы она назвала имя своего любовника, но нам необходимо добраться до него, чтобы выяснить, не видел ли он насильника в доме или рядом с домом, придя к ней на свидание.

– Так ты хочешь, чтобы я попробовала? – спросила Рик.

– И ещё нужно выпытать у её мужа, не знает ли он, кто ездит в белом фургоне, – продолжил Ким и рассказал, что его люди утром застигли Ренэ за расхаживанием по лесу с заряженным дробовиком. – Он, конечно, отрицает, что ищет насильника, но я не хочу, чтобы он там болтался. И я уверен, что они с женой покрывают кого-то, кто разъезжает по лесу.

– А техническая экспертиза дала какие-нибудь результаты?

– Рядом с дверью нашли пару чётких отпечатков обуви. Сейчас мы занимаемся анализом отпечатков пальцев с целью исключить те из них, что оставлены людьми, которые часто бывают в этом доме.

– Но вы же не исключите их только на этом основании? – вырвалось у Луизы.

– Разумеется, нет, – сказал Ким и пояснил, что непохоже, чтобы Биттен с мужем были особо общительными. – У них бывают только её мать да ещё две супружеские пары, их приятели. Больше за последний месяц здесь никто не появлялся.

– Плюс любовник, – добавила Рик и пообещала что-нибудь выудить из супругов.

– Ур-ра-а-а! – зазвенел у неё в ухе ликующий голос Камиллы, позвонившей сразу после того, как завершился разговор с Кимом. – Так что можешь теперь называть меня фру Сакс-Смит.

– Поздравляю, – ответила Луиза, отодвинув телефон от уха. – Я тебе позже позвоню. А сейчас мы едем опросить женщину, которую вчера изнасиловали. Перезвоню тебе, как только освобожусь. Наслаждайтесь друг дружкой, счастья вам.

– Можем на обратном пути заехать выпить с ними, – предложил Эйк на полном серьёзе.

Рик покачала головой.

– Не думаю, что им нужна компания. Сдаётся мне, им сейчас больше никто не нужен, кроме них самих, – сказала она. – И я вообще-то собиралась тебя спросить, не против ли ты заехать к моим родителям и забрать Йонаса после того, как мы поговорим с Биттен.

Луиза много думала о встрече с Ренэ в больнице. Да, он не узнал её, когда они столкнулись в дверях, но теперь, когда у него было время на размышление, вполне возможно, что он вспомнил, откуда её знает.

Для себя Рик решила, что при любом раскладе будет вести себя как ни в чём не бывало. Это решение казалось разумным, когда она его приняла, но теперь, когда они приближались к дому со скворцами, у неё на душе заскребли кошки.

Она направила машину Эйка, со всем перекатывающимся в ней по полу мусором, на узкую подъездную дорогу, ведущую к дому под соломенной крышей, и потянула за рычаг ручного тормоза. Машина при этом продолжала катиться вперёд.

– А он работает? – обеспокоенно спросила женщина.

– Работает, работает. Немножко не отрегулирован, – кивнул её напарник и, выйдя из машины, выплюнул жвачку в траву.

Все двери и окна в доме были закрыты, и вокруг стояла полная тишина – никаких признаков жизни. Кроме автомобиля, который был припаркован поблизости, ничто не свидетельствовало о том, что дома кто-то есть.

Полицейские проследовали по неровно вымощенной камнями дорожке к двери, располагавшейся в торцовой стене дома, в котором когда-то жил лесник. Вдоль всей его продольной стены близко одно к другому были прорезаны оконца в мелкую расстекловку. За белые оштукатуренные стены цеплялись буйно разросшиеся кусты шток-роз, верхние цветущие побеги которых лебедиными шеями сгибались вниз, достигнув нижней кромки крытой соломой крыши.

Луиза подошла к низкой дверке и постучала в неё. Эта дверь скорее всего существовала столь же давно, сколько и сам дом. Она была настолько низенькой, что даже Рик со своими скромными 173 сантиметрами роста, входя, стукнулась бы головой о притолоку, если бы не наклонилась. У противоположного торца располагалась терраса, на которой и была установлена гидромассажная ванна. Терраса выходила на закрытую часть участка, на которой живая изгородь из растущих близко друг к другу буковых деревьев указывала, где кончался сад и начинался лес.