Дейзи и Деймон с довольным видом прошествовали по променаду к Максу.

– Готов заняться следующим? – спросил его Деймон.

Макс знал: стоит ему заговорить, и он будет не в силах сдержаться и просто кинется от злости на этих двух доберманов. Поэтому пёс прикусил язык и кивнул.

Однако в глубине души Макс понимал: то, в чём он только что принял участие, ужасно. Собаки против собак – это куда хуже, чем волки против собак. Лабрадор не хотел иметь ничего общего с Корпорацией, которая занимается такими вещами. Макс тревожился по поводу волков, снующих по улицам, сомневался, найдёт ли своих людей, винил себя в гибели Рауля. Однако всё это его не оправдывает, если вместо поисков родных он займётся ловлей собак для Корпорации.

Надо копить силы для того момента, когда они с Крепышом и Гизмо найдут Мадам, узнают у неё, где люди, и покинут это ужасное место, чтобы больше никогда не возвращаться сюда.

Весь остаток дня в груди у Макса кипел гнев. Ему пришлось наблюдать за тем, как два добермана поймали для Корпорации ещё трёх бродячих собак, да ещё и помогать им в этом. Всех дворняг запугивали и принуждали сдаться.

Мало того, пока они прочёсывали город, Макс видел, что, кроме них, есть и другие ловцы беспризорных псов. Собаки Корпорации – доберманы, питбули и ротвейлеры, самые крупные и лучше всех натасканные псы, – сплочёнными отрядами рыскали по городу и отлавливали новобранцев для растущей армии Председателя.

К вечеру Дейзи и Деймон решили, что на сегодня они свою норму выполнили. Осталось только подготовить пойманных собак к «дрессировке».

– Это не обязательно, но ты можешь прийти и посмотреть, – сказала Максу Дейзи. – Я уверена, Председатель обратит внимание на твоё служебное рвение, особенно после того, как ты отлично поработал сегодня.

Макс сглотнул подкативший к горлу ком. Подумав о том, как здорово врал Крепыш крысам в метро, он попытался сымитировать убедительный тон своего маленького друга:

– Думаю, мне лучше отдохнуть, чтобы завтра быть в ещё лучшей форме. Может, тогда я захочу ближе познакомиться с тем, что такое дрессировка.

Дейзи и Деймон посмотрели в глаза Максу; взгляды их были мрачны и непроницаемы. Наконец Дейзи отпустила лабрадора, чуть-чуть дёрнув острыми ушами и сказав:

– Ладно.

Макс с облегчением вернулся через раздвижные стеклянные двери в книжный магазин, который стал для него временным домом. Он несколько раз набивал пасть шариками и жевал их, не ощущая вкуса, потом напился воды, плюхнулся на лежанку и стал ждать возвращения друзей, стараясь сдерживать бурлящий в груди гнев.

Надо выбираться отсюда.

Крепыш и Гизмо ещё не вернулись. Тихо звучала мелодичная музыка, и Макс почувствовал, как его сердце начинает биться спокойнее, в такт с мягким ритмом. В комнате было так тепло. Начальственный запах Председателя проникал всюду – едва заметный, но он ощущался и здесь, настоятельно навеивал Максу мысль не выбиваться из общего строя и жить спокойно в роскоши Корпорации.

Полуприкрыв глаза, Макс почти забыл, какой ужасный выдался день. Почти заснул.

Дверь книжного магазина открылась и закрылась, по ковру между стеллажами затопотали собачьи лапки. Моргнув, Макс приподнял голову и увидел сердитого Крепыша и недовольную Гизмо, которые решительным шагом направлялись каждый к своей лежанке.

– Что случилось? – спросил Макс.

Крепыш набрал полную пасть шариков и, не проглатывая их, заскулил:

– Ох, приятель, это было ужасно!

Гизмо легла на живот, повесила уши и опустила голову на лапы:

– Это правда. А я нечасто говорю такое.

Проглотив еду, Крепыш налакался воды и повалился на спину.

– Они отправили нас в помещение, где были другие собаки. И целый день заставляли выполнять одни и те же упражнения.

– Сидеть. Стоять. Перекатиться. Изобразить мёртвого, – перечислила Гизмо.

Макс склонил голову набок:

– Вы отрабатывали трюки? Вожаки моей стаи тоже учили меня таким вещам. Это неплохо.

Крепыш накрыл мордочку лапой и сказал:

– Да, не так уж плохо. Но нам ещё приказывали нападать, и мы должны были держать строй, иначе нам не досталось бы ни одного шарика.

– А меня заставили выпрашивать подачку, – тихо добавила Гизмо. – Снова и снова, и все смеялись.

– Но зачем? – не понял Макс.

Перекатившись на живот, Крепыш встал, подошёл к своей лежанке и объяснил:

– Председатель хочет, чтобы все мы были выдрессированы. Он желает, чтобы мы делали всё безупречно. – Такс широко раскрыл пасть, зевнул и плюхнулся на лежанку. – Наконец-то мы здесь. Тут тепло и много еды.

Уютно покряхтывая, Гизмо проговорила:

– И тут такая приятная музыка.

Обе маленькие собаки закрыли глаза. Макс почти уже последовал их примеру. Как приятно будет поспать. Особенно с полным животом и в таком милом месте…

Голос из глубины сознания воззвал к Максу, убеждал вспомнить, как визжали пойманные собаки, и о прочих ужасных вещах, с которыми он сталкивался целый день.

Борясь с инстинктивным желанием отключиться, Макс стряхнул с себя сонливость и поднялся.

– Крепыш! – гавкнул он. – Гизмо! Проснитесь!

Малыши испуганно вскинули головы.

– Что случилось, верзила? – спросил Крепыш. – Я собрался хорошенько отоспаться.

Макс схватил такса зубами за шкирку, поднял с лежанки и опустил рядом с Гизмо.

– Эй, у меня есть лапы!

– Ой! – пискнула Гизмо и отскочила в сторону, как только рядом с ней приземлился Крепыш. – Что происходит?

Макс покачал головой и сказал:

– Происходит что-то нехорошее. Вы разве не видите? Все наши занятия и то, как ведут себя другие собаки, – всё неправильно. Зачем нас заставляют делать то, что мы делаем? Почему не дают встретиться с Мадам даже на минуту? Каждый вечер мы возвращаемся сюда усталыми, и в этом здании есть что-то такое, отчего мы забываем самих себя и подчиняемся Председателю. Нам нужно вырваться отсюда!

Гизмо поморгала и, свесив головку набок, протявкала:

– Ты прав. Конечно, ты прав! Ох, не могу поверить: я ведь только что едва не уснула.

– А я могу, – проворчал Крепыш. – У меня такая удобная лежанка.

Макс шагал взад-вперёд, изучая стеллажи с книгами, словно в них мог содержаться ответ.

– Думаю, я и раньше это чуял, – вслух размышлял он. – Запах Председателя. Он повсюду, это его территория; из-за этого у меня такое чувство, будто я обязан его слушаться. Но нет, ребята. Надо бежать отсюда, пока мы не превратились в бессловесных рабов, как остальные здешние собаки, или, ещё хуже, в подлых псов, как доберманы Председателя.