— Позвольте пару слов на прощание. Миссис Хаскелл… Моя жизнь в ваших руках. Если кто-нибудь узнает об этой ночи, считайте меня конченым человеком.

— Ну еще бы, — ответствовала я холодно. — Врач, не способный определить, жива его жена или нет, доверия не заслуживает.

— Поймите, я был в шоке.

— Отлично!

— Можно рассчитывать на ваше молчание?

— Услуга за услугу.

— Шантаж, миссис Хаскелл?

— А вы чего ждали, доктор? — Распахнув пальто, я переложила Тобиаса в шляпу доктора Мелроуза. — Как видите, кот жив. Но мне хотелось бы знать, останется ли он в этом состоянии или стоит заказывать панихиду.

— Такова ваша цена?

— А еще я требую, чтобы отныне вы не смели поднимать руку на Фло.

— Миссис Хаскелл! Мы с Фло женаты больше тридцати лет!

— По-вашему, это оправдание?

Доктор не ответил. Осторожно перевернув Тобиаса на спину, он поочередно приподнял веки, пощупал живот и вручил мне кота.

— Ситуация не располагает к шуткам, миссис Хаскелл, но… Он не мог объесться тухлой рыбой? Все симптомы отравления.

— Какие там шутки. Тухлой рыбой, говорите? В самую точку, доктор!

* * *

Телефон звонил и звонил… Безостановочно, нахально, беспардонно. Очень не хотелось, но пришлось, рассекая воды сна, выныривать на поверхность. Бена не было ни в постели, ни в спальне. Стрелки часов с инквизиторской беспощадностью показывали восемь утра. Путаясь, точно святой Бернар, в собственных волосах, я слетела с кровати, накрыла телефон собственным телом и с трудом нашарила трубку.

— Алло? — Черт его знает, кто там, на другом конце провода, но я ему заранее сочувствую. Несчастный не догадывается, с каким страшилищем связался.

— Элли, это Наяда…

— О-о!.. Как дела?

— Лучше не бывает!

— Неужели? — Я подтащила кресло и без сил рухнула в него.

— А ты чего ждала? Полугодового траура? — От заливистого смеха Наяды у меня едва не лопнули барабанные перепонки. — Хватит с него и одной ночи слез! Я для себя все решила, птенчик. Глэдис Шип достается Лайонел, а мне — все остальное!

В голове не укладывается. Скосив глаза на портрет свекрови, Магдалины Хаскелл, я нашла поддержку. Брак нельзя растворить, как желатин в горячей воде, его разрушают постепенно, с усилием, отдирая часть за частью, словно куски от жаренного на вертеле поросенка.

— Если я могу чем-то помочь… — Мои губы сами собой выдали светское клише.

— Можешь, птенчик, можешь! Приходи на вечеринку, которую я устраиваю для Лео и его очаровательной невесты.

— Вечери… Что?! — Кресло предательски выскользнуло из-под меня, и я шлепнулась на колени, цепляясь за спасательный… телефонный шнур.

— Что слышала. Я покажу всему свету, как настоящая роковуха встречает удары судьбы! Забирается в постель и корчится там от горя, пока не принесут свидетельство о разводе? Черта с два! Роковуха — это само совершенство во всем! А значит, пусть весь город гудит. Я могу на тебя рассчитывать? Сегодня в семь.

— Э-э… — Предлог нужен, предлог! Боже, как отвертеться от этого непристойного мероприятия?

— Что за помолвка без тебя, Элли?

— М-м… Договорились.

— Жду вас с Беном.

— Только не это! — У меня поплыло перед глазами. — Вечерами Бен занят в "Абигайль". Если и вырвется, то останется с малышами. Я не могу постоянно эксплуатировать Фредди. Он у нас вчера был за няньку, а мы вернулись так поздно, что пришлось уложить его в гостиной.

— Уже ушел?

— Не знаю.

— Можешь проверить?

— Конечно.

Для чего ей понадобился Фредди? Сгорая от любопытства, я положила трубку на стол и шагнула к лестнице. Далеко идти не пришлось. Фредди бухнулся мне под ноги, тряся аккуратным — в сравнении с моими патлами — хвостиком.

— Утречко тебе доброе, кузиночка! Явился с посланием от Бена. Сытые детки в манеже, завтрак будет готов через двадцать минут!

— Благодарю, мой рыцарь. По телефону к вам взывает леди Наяда.

— Наядочка? О боги! Чем заслужил такую милость недостойный слуга ваш?

Фредди на четвереньках двинулся к телефону, а я, чтобы не подслушивать, — на цыпочках в спальню. Меленькими шажками. Увы! Тщетные старания — единственным внятным звуком оказался стук вернувшейся на рычаг трубки. Набросив халат, я заглянула в голубую комнату. Миссис Мэллой… Как она там?

Тук-тук.

— Какого черта? Кто это?

— Вы позволите, ваше… Рокси? — Приоткрыв дверь, я протиснулась в опочивальню и робко приблизилась к ее высочеству.

— Ах, это вы, миссис X.! — Рокси возлежала на подушках, скрестив руки на одеяле из гагачьего пуха. — Мне почудилось, будто я дома и мальчишка-газетчик тарабанит в дверь, требуя чаевые.

— Выспались? — Кажется, я изобразила книксен на манер мисс Шип.

— Да уж куда там! Какой сон в этих стенах? От ваших обоев, миссис X., любого кошмары мучить начнут!

Возразить нечего. До голубой комнаты у нас с Беном руки не дошли. Здесь все осталось как при дядюшке Мерлине. Куда ни глянь — повсюду барышни с косичками, в соломенных шляпках и на качелях. Взлетают вверх-вниз, вверх… вниз… пока пол не начинает уплывать у вас из-под ног. Сама по себе идея была неплоха — головокружительными обоями отвлечь внимание от мебели, которая изо всех деревянных сил выставляла напоказ свое уродство. Вот и сейчас трюмо вытянуло любопытный зеркальный нос к миссис Мэллой. В моей старой пижаме Рокси выглядела беглым каторжником, а полное отсутствие косметики вносило последний штрих в облик узника, лет двадцать не видевшего солнечного света. Просто поразительно, как брови красят женщину!

Однако и в этом, прямо скажем, неприглядном виде Рокси сохранила королевский апломб.

— Надеюсь, вы не утруждали себя, миссис X. Яичницы в постели и я не потерплю. Предпочитаю завтракать за столом.

— Бен уже все приготовил и ждет нас на кухне.

— Прелестно. Упомяну вас в завещании. Но удержать меня за сплетнями на все утро вам не удастся, миссис X., и не надейтесь. Дел прорва.

— Замечательно, — отозвалась я искренне. Передо мной была прежняя Рокси Мэллой, а не то привидение, что бродило по дому жертвой пагубного укуса вампира.

Выпростав из-под одеяла ноги в синюю полоску, миссис Мэллой неожиданно расцвела улыбкой:

— Итак, схватим жизнь за… гм… грудки?

— Да-да.

— Из Мерлин-корта отправлюсь-ка прямиком к викарисе и предложу свои услуги. Бесплатные! Лестницы драить, скамейки намыливать — все равно!

— Это… по-христиански, Рокси.